– А в чем дело? – спросила мать грубо, единственное, что она могла сейчас артикулировать. Когда у нее умер муж и ей труднее всего, когда надо бы пожалеть, а может и скинуть из-за ситуации цену, ее, видите ли, выгоняют?
– Понимаете, Лидия! – ласково погладив свою руку об руку, сказал он ей, – ваше экстравагантное поведение бросает тень на нашу семью и наш дом. Нас могут ославить по улице как разгульное место, и нам будет трудно сдать комнату после вас. Так деловые люди не делают. Мы ни в коем случае не вмешиваемся в ваши дела, но не можем такого допустить и просим подыскать себе другое место.
Раздумалась Лидка в электричке, дорога у нее до весовой площадки была дальняя: «А я-то считала, что он тайно симпатизирует мне. Не своей же женой любоваться – толстой, бесформенной и в очках? Конечно, его карьеру делает она, почему он с ней и живет. Из командировки в Прибалтику привезла его и устроила в Академию внешней торговли. Куда ж он от нее денется? Вот ни за что он сам бы мне это не сказал! Это все она его научает! Разве я не хочу, чтобы мы жили расписанные? Я все время ему талдычу об этом. А он – «Уй, некогда, ой, потом, я еще не готов». Я же не могу человека торопить. Это ж непростое решение. Нет, никогда бы Борис мне это не сказал, всё она торопит. Ревнует, наверно. Мы никогда не пропускали выплат – а это один килограмм сливочного масла в месяц. Вот бы в семью его. Ан нет! Вынь, да отдай! Хорошо вам, когда родители успели в тридцатые годы с соседом-милиционером дядей Ваней на паях дом себе поставить да детям приготовить для брака.
И съемная хитро так поставлена. Постучал в калитку, вошел – тут тебе сторож квартиры. Ты к кому, ты зачем? Квартиранты отвечают. Это – раз. Ты вошел на террасу, а дальше прихожая, она отапливается нами, квартирантами. За дровами в лес ходим, сушняка набираем. Это – два. Плюс деньги за комнату. Съемная комната справа и не мешает хозяевам в их пятикомнатной слева.
А разве наши дети не дружат? И красногрудые снегири зимой сына занимали. Как-то я организую свою семью, зачем же меня выбрасывать?»
Лидка заплакала, вышла из электрички и пошла через Комсомольскую площадь на работу. Вернувшись после смены, она увидела в комнате рукой Бориса исписанный листочек: «Под собственное честное слово (вживе я не могу вам этого сказать) я договорился с женой, чтобы вы пожили у нас до первого сентября и не более того. С уважением, Борис».
Ей стало невыносимо. Она выбежала в сад и села на лавочку под рябину. Потом, сжав кулаки, с сердитым лицом, воинственно пошла на станцию, где вокзал, магазины, много людей, а на столбах наклеены объявления. Она стала читать всё подряд, намереваясь вычитать что-то себе. Нашла, записала и пошла по адресу.
Новая съемная