На лице посыльного навсегда застыло удивленное выражение. Глаза остались широко распахнутыми и устремленными в потолок, рот был открыт. Во лбу краснела дыра. Ему не снесло половину головы, как моей бедной Цю, и крови оказалось немного – лишь небольшой алый подтек, заканчивающийся у брови. Если бы не пустой взгляд, можно было подумать, человек просто отдыхает.
Пока я стояла в оцепенении и смотрела на отверстие во лбу мужчины (что я там пыталась разглядеть?), Хэй Цзинь подошел к телу и вытащил из внутреннего кармана пиджака указ.
Я будто очнулась ото сна.
Указ существовал. И на нем действительно стояла наша императорская печать.
Что это значит?
Хэй Цзинь развернул дорогую золотую бумагу и начал читать:
– Предложение о помолвке Третьей принцессы с молодым господином У отклоняется. Мяо Шань должна быть… – Он поднял на меня изумленный взгляд, и я впервые увидела на его лице такие сильные эмоции.
– Что Мяо Шань?! – нервно надавил глава У, дыша от волнения прерывисто и рвано.
– Казнена, – тяжело выдохнув, отрезал Хэй Цзинь.
К нему подошел У Сюэлянь, чтобы заглянуть в документ.
– Что? Гэгэ, ты уверен?
Вряд ли он успел что-то прочесть, потому что в следующий миг подошел глава У и вырвал бумагу из рук Хэй Цзиня.
Он взволнованным взглядом пробежался по указу, а потом в ужасе посмотрел на мертвое тело.
– Ты! – Глава указал тростью на Хэй Цзиня. – Застрелил посланника императора! Прямо на моем диване!
– Я увидел оружие и хотел защитить принцессу, – бесстрастно ответил Хэй Цзинь.
– Ты нажил нам проблем! – Глава потряс указом, но едва удержался на ногах и оперся на трость. – Слушать меня!
У Чжэнь обернулся к солдатам. Те встали по стойке смирно, готовые внимать распоряжениям.
– Заключить Хэй Цзиня в карцер на неделю. Сейчас же!
На мгновение комната погрузилась в тишину. Солдаты настороженно переглянулись, будто спрашивали друг у друга, что делать. Хэй Цзинь явно понимал, что ситуация безвыходная, поэтому с грохотом выложил оружие на кофейный столик и поднял руки, приглашая себя задержать. Тогда солдаты обступили его и с виноватыми лицами закрепили наручники на руках. Задерживать своего маршала им точно было неловко.
Хэй Цзинь оставался холоден и молчал, принимая арест как должное. За что его наказывают? Сущая несправедливость. Он же маршал, в конце концов!
У Сюэлянь озвучил мои мысли:
– Отец! Ты не можешь запереть гэгэ. Он же маршал нашей армии!
Глава У в ярости замахнулся. Я едва успела уловить, что произошло, как У Сюэлянь уже прижимал тыльную сторону ладони к губе, из которой текла кровь.
Даже удивительно, откуда у этого старика столько сил, чтобы разбить здоровому парню губу до крови.
Хэй Цзинь так резко дернулся, что солдаты едва смогли его удержать. Он смотрел на главу с пылающей ненавистью. Если бы взгляд мог сжигать, от главы остались бы одни угли.
Возможно,