Несколько повозок, две с сеном, одна – с дровами остановились перед воротами, видимо пропуская их экипаж. Когда они проезжали мимо, возницы сняли шапки и поклонились. Не очень низко и с достоинством. Войтеховский небрежно кивнул в ответ.
– Господи, куда я попал?! В чьих руках оказался?! – Мысленно причитал Кейси. – Этот Войтеховский, буквально два часа назад, с президентом Соединенных Штатов ячменный кофе пил. С генсеком НАТО пикировался, с командующим Седьмым флотом у столика со спиртными напитками анекдоты травил! Сон? Нет не сон. У стражников, в руках – алебарды, на голове – тазики. Хуйня – какая-то.
Когда коляска въехала в город и перед ним открылась торговая площадь, в стадии перепланировки. Кейси сразу понял, что это точно – средневековье. Лавок с сувенирами не было. Никто не сидел за гончарным кругом, на радость досужим зрителям, никто не махал челноком и не сучил пряжу, под открытым небом. Было видно, что все заняты реальным делом. В лавках горел свет. Вдобавок, многие торговали прямо с повозки или с земли. Если кто-то копал или тесал, то было видно, что это не напоказ.
На второй площади, где возвышался собор, Войтеховский скомандовал:
– Людвиг, останови повозку.
Мальчишка на козлах натянул вожжи и, весело улыбаясь, уставился на Кейси. Причем смотрел с трепещущим любопытством, словно на приговоренного.
Войтеховский обратился к своему агрессивному спутнику:
– Ты давай, Вертер, дуй в ратушу или к Зашкварному. Найди судью. Сообщи ему, что, мол, так и так, дал в рог чужеземцу.
– Да, знаю я ваша милость.
Вертер вылез из ландо, расправил плечи и направился не в ратушу, а в трактир М. Зашкварного, справедливо полагая, что судью, он скорее, найдет там, чем на рабочем месте.
– Он к судье, зачем пошел? – С робкой надеждой спросил Кейси.
– Ну-ка, Людвиг, ответишь? – Спросил Войтеховский.
Пацан расплылся в улыбке.
– Без проблем ваша милость. Тут видимо будет уместна статья из редакции городского права Шаффурта, от тысяча четыреста семьдесят восьмого года. «Если чужестранец нападет на горожанина или ранит его, то если горожанин известит судью прежде, а чужестранец придет в город позже, то, какое бы зло ни причинил ему горожанин, он не претерпит у судьи никакой кары».
– Видали, какие таланты растим. – Кивнул на Людвига, Войтеховский. – Ученик гильдии!
– Что-то я не понял. Какое такое нападение? Я ехал, никого не трогал…
– Ваше общение запанибрата, со мной, здесь означает нарушение сословного этикета. Что можно приравнять к оскорблению. Вертер, так сказать, вступился за честь