Давинчи с Малышом метрах в двадцати пяти от меня. Видел парней за сутки один раз. Не наползаешься друг к другу.
Я сижу с Савой. Сава утомляет. Всё время бормочет про Аллаха и про то, что всё будет хорошо. Когда постоянно слышишь реплику о том, что всё будет хорошо, вера в благоприятный исход замыливается.
Ноги отекают. Спину ломит. Представляю, что будет через пару недель и как тяжело будем выходить.
23 июля, вечер
– Столько времени на войне и до сих пор не убил ни одного хохла? – возмущается Сава.
– Не люблю таких вопросов. Спроси меня лучше, скольких я защитил.
– Скольких?
– Вернёшься домой, загугли численность населения нашей страны и умножь на два. Это будет ответом на вопрос.
– Почему на два?
– Исхожу из принципа: чем больше, тем лучше.
Смеюсь.
23 июля, почти ночь
Надвигается сильный ливень с грозой. Пользуясь ножом и пустой консервной банкой, поставили плотину, чтобы ночью нашу лёжку не смыло водой.
Наковыряли глину, песок, битые кирпичи. Час проливного дождя удержит. Будет идти дольше, поплывём, и лежать придётся в воде.
Бабах, бабах, бабах… Это наши лупят по нацикам. Ответки пока нет.
Недалеко от позиции Давинчи и Малыша прилетало с утра. Осколки встретились с бетонными плитами и осыпались, никого не задев.
Темнеет быстро. Вонь ужасная.
23–24 июля, глубокая ночь
Дождя не было. Были две птички и вражеские миномёты. Работали по нам. 12–15 взрывов. Изрыли весь квадрат. Попали по нашей крышке гроба. Крышка выдержала.
Сава натянул шлемак, сидел и молился своему Богу. Я уже был в шлемаке. Тоже сказал: «Господи, помилуй!» Несколько раз. И перекрестился. Биение сердца не участилось. Приходится делать вид, что я боюсь, как все, иначе примут за сумасшедшего.
После первого круга Летучий сказал, что ему войны не хватило. Пусть приезжает на второй круг к нам. Тут войны хоть попой кушай. Хватит на всех.
Через час после миномётов Сава отрубился. Храпел так, что все укропы разбежались. Смеюсь. Пришлось разбудить его и попросить сменить меня на посту. Теперь моя очередь храпом пугать укропов.
Растянулся на своей подстилке и первое, что услышал от Савы, было:
– Дыши тише!
24 июля, девять утра
Всего трое суток прошло, а раздражение от присутствующих рядом зашкаливает. Подбешиваем друг друга. Хочется матюкнуться.
Сава не даёт отдохнуть, сидит ворчит ночь напролёт, будит, ноет. Невыносимо.
Терпеть свою боль – ещё куда ни шло, но терпеть чужое нытьё – терпения не хватает. Кругом взрывы, стрелкотня, а тут сидит нытик и пересказывает свои болячки.
Не выношу ноющих парней. Ноющие девчата вызывают жалость (низкое чувство, кстати, мало имеющее отношение к любви), а ноющие парни – брезгливость. До тошноты.
24 июля, ближе к вечеру
Шёл первый круг.