Переключил. «На севере, где бушует огненная стихия», – сказал дядя в жилетке у географической карты метеомира. Кажется, я ослышался.
На табуретке у кровати моя зелёная книжка о дзен-буддистах.
«В ситуации или-или без колебаний выбирай смерть».
Представил себя двумя мальчиками, идущими в сторону леса. Опыт практического сумасшествия. Закрыл дзен-книжку.
«Дай мне строчку из твоего письма, и я приведу тебя к виселице» – это откуда всплыло, вспомнилось?
Полуднуя, засыпая в тихой избе, придумал, как всё-таки нужно бороться с птичьим гриппом. Весной птицы возвращаются из своих африк-америк, а мы собираем чемоданы и улетаем на юг. Они садятся на крыши – оба-на! – а нас нет, улицы пустынны. Облом! поезд прибыл на станцию Садовая, поезд дальше не пойдёт, просьба освободить вагоны.
– А что ты будешь делать, когда придут чихающие свиньи?
Вечер. Песок. В песке растёт овёс. Дикий, каким ветром?
А! раньше у деревни были поля, колхоз, бабы пекли хлеб. Теперь ничего нет. Овёс одичал.
Зелёное дерево на красном небе. Сидим на бревне. Того берега не видно.
– Женское искусство? оксюморон! – сказал Сашка. – Хотя, впрочем, в некоторых вещах они бывают весьма искусны.
– Есть ложные белые, – ответил я. – А я такой ложный антифеминист.
– Ку-ку, – сказала кукушка.
– Ку-ку! – ответил Сашка кукушке. – Считай, сколько тебе осталось жить.
Ночь, в железной кружке – чёрный, как небо, чай с мятой. Озеро не плещется. Звёзды уже падают. Одна чиркнула над самой головой.
Я сказал «о Господи» и не успел загадать желание.
Чёрные журавли качали из земли нефть. В степи стояли рыжие столбы огня.
– Лиса! – вскрикнула мама, вагон прилип к стёклам Уральских гор, прошла третья ночь, и мы приехали.
Тявкали собаки, воздух звенел насекомыми.
Дядя Коля поднял руку в чёрное небо, сорвал две холодные вишни и повесил мне за ухо. Дверь открылась, и на траву выплеснули целое ведро электричества. Я увидел большой стол, люди звякали тарелками, говорили: «Какой он уже у нас большой!», бабушка Паша топала широкими лапами по деревянному полу, по которому за порог катились большие яблоки.
Из синей глины Лахтинских болот ласточки свили гнездо. Уезжая, мама дала ключ и запретила открывать дверь на балкон, чтобы не тревожил ласточек.
Через неделю гнездо разбилось. Один птенец лежал у санок с выеденным муравьями животом. Другой не разбился сразу, а пытался уползти под балконный люк. Просунул голову под лист железа и издох. На его бархатистой спинке сидела муха.
Это был удар воздуха из открытой форточки, когда курил? Или глупые ласточки не рассчитали клейкость своей слюны, не сопоставили её силу с тяжестью двух растущих птенцов?
В осколках разбитого глиняного яйца трепетали перья.
Вчера над городом прошёл смерч, поваливший