Делегацию собирали два дня. Сначала определились с кандидатурами, затем долго готовили письмо с просьбой о снижении продналога по зерну, и только на исходе вторых суток Иван Васильевич с облегчением вздохнул. А рано утром следующего дня провожать парламентариев вышло почти всё село, хотя шла уборка урожая и дорог был каждый час сухой погоды. В состав делегации вошли Сеногноев Михаил Николаевич из Малого Сорокине, Аверин Пётр Кузьмич, Долгих Матвей Васильевич, Чечулин Егор Кузьмич из Большого Сорокине и Губин Василий Иванович, как грамотей и автор письма. Рассчитывая на справедливость власти, сорокинцы возлагали на своих земляков большие надежды. Но с самого начала пребывания делегации в уездном городе всё пошло наперекосяк. Добравшись до уездного исполкома советов и попав во внутрь здания, дальше красноармейца с винтовкой они пройти не смогли. Выслушав бородатых мужиков, и поняв, что они прибыли из дальней волости для вручения председателю исполкома советов Ивану Яковлевичу Кузьмину письма с просьбой о снижении продналога, он направил их в другое здание, где размещалась продкомиссия. Но и там с ними обошлись неприветливо. Не представившись и даже не поздоровавшись, какой-то мужчина в очках и с чёрной как смоль шевелюрой брезгливо взял из рук Василия конверт с письмом, повернулся и пошёл по коридору в свою комнату. «Эй, мил человек! Постой-ка. Нам-то, что делать? Ждать ответа или завтра прийти?» – громко спросил Сеногноев Михаил Николаевич. Очкарик остановился на полдороге, повернулся к окликнувшим его и равнодушным голосом ответил: «Долго ждать придётся. Лучше отправляйтесь домой и продолжайте убирать урожай». Не ожидавшие такого к себе отношения, мужики дружно возмутились: «Мы без положительного решения властей домой не поедем!». «Это дело ваше, но вот только на неприятность можете напороться», – ответил очкарик и пошёл дальше.
Переночевав в доме крестьянина, делегация в полном составе в восемь часов утра была уже у здания уездного исполкома и поджидала высокое начальство. Но не дождалась. К зданию подъехала подвода с милиционерами, которые, не вступая в переговоры, приказали им двигаться в сторону тюрьмы.
Опешившие от такого обращения, сорокинцы даже дар речи потеряли. Первым опомнился Василий. «В какую тюрьму вы нас ведёте? За что? Мы приехали в город искать защиты, а нас в каталажку собираются упрятать. Это что за власть такая, которая простому народу слова сказать не даёт?!» – с возмущением высказался он. «Ты говори, говори, да не заговаривайся, куркуль неумытый. Советская власть кровь проливает за нас за рабочих и бедных крестьян, а вы, я смотрю, не очень-то голодаете. Вон как разоделись! Словно