И все равно я не понял, с чем повезло – с командиром или с тем, что я мало раздавил посылок.
Грузчик присел на поддон, достал сигарету.
– Ты не переживай. Кто из нас в детстве мимо горшка не ходил.
Я бросил взгляд на учительницу, слова грузчика выходили за пределы педагогической этики, но вполне укладывались в те рамки, которые используют мужики, обсуждая свои сугубо деловые проблемы. Грузчик почему-то посчитал, что моя случайная напарница заслужила доверительного мужского общения. Но меня покоробило, что посторонний человек приравнял мой возраст к младенчеству, не хватало еще, чтоб мне протянули соску.
– Ты не бери в голову! – грузчик неожиданно рассмеялся, кивнув на разбросанные вещи, которые собирала будущая учительница. – Это мелочи. А вот года три назад произошло такое! – грузчик вновь зашелся лающим смехом. – Три дня аэропорт не работал. Все ассенизаторские машины города были тут.
– Что, так много наделал?
– Наделал. У них в экипаже был радист. В то время в городе дрожжей днем с огнем не сыскать было, вот он и привозил откуда-то с севера дрожжи. Какая бражка, самогон без этого продукта, да и хозяйкам в стряпне без него не обойтись. Кому-то это шибко не понравилось, сообщили куда надо, и к прилету самолета милиция в аэропорт пожаловала. Но Кешины друзья успели предупредить: так, мол, и так – встречают.
Они сели и порулили к вокзалу. Но по пути чуть в сторонку свернули, туда, где общественный сортир на восемь дыр стоял. Его еще до войны соорудили и считай, что с того времени не чистили. Кеша притормозил, прикрытый самолетом радист выскочил и выбросил дрожжи в этот самый сортир.
Я увидел, как учительница усмехнулась, затем сделала попытку поднять свой чемодан. Грузчик выказал неожиданную прыть, оборвав на полуслове свой рассказ, он перехватил у нее ручку чемодана и хотел одним махом забросить его в кузов. И неожиданно опустил чемодан на землю.
– Что там? – глухо спросил он.
– Книги, – виноватым голосом сообщила «парашютистка». – Я учительница.
– Слава богу, что не пианистка! Такие тяжести будете носить, перестанете рожать, – набрав в себя воздух, сказал грузчик и, как штангист перед снарядом, выдохнув, поднял чемодан в кузов. – Так вот, милиция обыскала самолет, – продолжал он с той же улыбкой, – но ничего не нашла. А тут, как назло, – жара, каждый день за тридцать, ну все и поплыло! Что было! Начальство стометровую санитарную зону вокруг аэропорта ввело. Потом бульдозерами яму сровняли и возвели нормальный толчок.
– Выходит, не было бы счастья?
У меня на языке вертелся вопрос, почему начальница смены грузового склада назвала Ватрушкина командиром сарая, но не решился, не та обстановка, чтобы заводить разговор на эту тему.
– А у нас все через задницу доходит, – философски подытожил грузчик и, присев на поддон, достал пачку папирос. Было видно – ликвидировать почтовый завал он не торопился.
Поблескивая своей кожаной курткой, подошел Ватрушкин, и мне показалось, что с его приходом в сумрачный