– Иногда я кажусь себе сумасшедшей, – сказала Света, включив телефон на громкую связь.
– А кто не сумасшедший, скажите мне на милость? Поверьте моему профессиональному опыту, концентрация сумасшествия в воздухе настолько зашкаливает, что случайно замешавшийся среди них здравомыслящий человек уже представляет собой совершенно ненормальное явление.
– Это ужасно, – Света почему-то улыбнулась и почувствовала себя почти счастливой.
– Это прекрасно, – в голосе Михаила Света также почувствовала улыбку. – Каждый человек должен быть на своем месте. Нимфоманки должны идти в проституцию, бешеные – наемниками на войну, невротики – скрупулёзно собирать архивы.
– Проституция и война – это ужасно, – со Светиных губ все еще не сходила счастливая улыбка, наличие которой было ей самой непонятно. – Архивы тоже такое себе.
– Проституция, война и архивы – это часть жизни общества. В истории не было ни одного десятилетия, когда бы люди без этого обошлись. Пора уже приравнять их к нормальным явлениям.
– Надеюсь, что этого никогда не будет.
– Блажен, кто верует. Вседозволенность и отсутствие потребности в Боге стирает человечество с лица земли, человек больше не мыслитель, не философ, не вечно юный натуралист, желающий познавать и совершать открытия. Он всего лишь потребитель, который мнит себя Богом.
Света не захотела развивать эту тему, не хотелось перегружать голову чем-то важным и серьезным. Только-только высунув голову из моря грусти и безысходности, она провалилась туда опять.
– Как вы познакомились с Янжиной? – Улыбка стерлась с лица, Света напряглась. Отчего так, она снова не поняла.
– Я помог ей пережить тяжелый период. Бедняжка Янжина перестала есть и спать, она угасала на глазах. Надеюсь помочь и вам.
– Вы с ней до сих пор близки? – Слово «близки» Света произнесла приглушенным интимным шепотом. Перед глазами возник тот сон, та скамья в Александровском саду, та непристойная сцена между Янжиной и Михаилом.
– Да, мы близки, – Михаил отвечал уверенно и просто.
– Она прелестна. Такая красавица, глаз не отвести. Не то что я.
– Да, Янжина невозможно хороша.
Света поджала губы в бессильной злобе. Она была разочарована в своих лучших чувствах. Напрасно надеялась, что Михаил опровергнет слова о Светиной обыкновенности и сделает ей комплимент.
– Она очень добрая, – продолжала Света. – Порекомендовала мне вас.
– Я не самый приятный человек.
– Но вы видите людей насквозь.
– Это просто. Большую часть своей жизни я был одинок. Я очень хотел простого человеческого тепла, но кому я был нужен? Тогда я научился считывать незнакомых людей. Вошло в привычку.
– Почему вы были никому не нужны?
– Первая мать отказалась от меня в роддоме. Вторая мать отказалась от меня, когда мне было четыре года. Третья мать отказалась от меня в семь лет. Я не знаю, какова была моя биологическая мать, отчего-то она представляется мне хрупкой ясноглазой блондинкой.