Подъем по тропе продолжался несколько часов. Дважды мы останавливались и почти валились с ног от усталости. Пот заливал мне глаза и шею, рубаха прилипли к телу.
И это невзирая на, в общем-то, нежаркую погоду и путешествие под сенью сосновых крон.
Семену приходилось и вовсе туго, он тяжело дышал и пучил глаза. Воду свою он выпил давно, и я уже не раз давал ему глотнуть из своей баклаги. Торбок же, напротив, выглядел бодрым и свежим, умудрялся еще лазить на склон горы и каждый раз приносил то горсть брусники, то ветку кислицы. А однажды предложил пожевать листья какого-то растения, уверяя, что это прибавит нам сил.
Листья оказались на вкус терпкими и кислыми, однако вскоре мне действительно стало лучше, в голове прояснилось, и в ногах появилась непонятная легкость. Торопчину, по всей видимости, также полегчало, и далее он уже шел по тропе на ногах, а не на четвереньках, как перед этим.
– Что это за растение? – поинтересовался я.
– Китэрэкле саулык, – радостно ответил Торбок.
Я непонимающе оглянулся на Семена. Он поморщился и неохотно перевел:
– Что-то вроде «приносящего здоровье»… Черт побери, Григорий! – рявкнул он вдруг на Торбока. – Сколько раз тебя просили говорить по-русски!
– Ты зря сердишься на него, – укорил я приятеля, – ему иной раз проще сказать на родном языке, чем коверкать наш.
– Он живет в России, так пусть изволит выучить и язык!
Меня неприятно поразили слова Семена – раньше за ним такого не водилось, чтобы злиться на чужой говор или поведение аборигенов. Но я счел причиной этого его состояния тяжелые условия похода, и вскоре забыл об оговорке. И напрасно!
Часа в четыре пополудни мы наконец достигли перевала, и я предложил сделать большой привал и пообедать. Вдвоем с Торбоком мы быстро набрали валежника и разожгли костер. Семен меж тем разложил прямо на мху нашу походную скатерку, а на ней – скромные остатки запасов.
– Нам не хватит еды еще на два дня, – сделал он вывод.
– Тогда уменьшим доли, – предложил я.
– А зачем мы кормим этого телеута? – заявил вдруг Семен.
Я торопливо оглянулся: Торбока на полянке не оказалось.
– В чем дело, Семен? – строго спросил я. – Чем тебе досадил наш проводник?
– Да он специально нас по буеракам и камням ведет! Чтоб мы тут и окочурились!
– Да зачем ему это надо?! Ну, сам посуди. Его же наняли в экспедицию, денег дали, муки да ткани для семьи, пороху… Он благодарен нам аж до земли!
– А теперь ты подумай, – Торопчин зло прищурился