– Ты полностью разделяешь его взгляды?
– Ну, не совсем… На некоторые вещи имею, как говорится, свое собственное и, между прочим, не менее авторитетное, мнение…
– В чем оно выражается?
– Альберт не верит в душу, в жизнь после смерти. А я утверждаю, что смерти нет.
– Вот как?!
– Если, конечно, рассматривать жизнь не как нечто индивидуально-абстрактное, а как глобальный вселенский процесс, частью которого мы являемся.
– Мы – это я и ты?
– Нет, все наше человечество – ничтожно малое и не самое замечательное звено в вечной эволюционной цепи.
– А ты, однако же, двуличный! – переварив полученную информацию, пришел к неожиданному выводу Потапов. – Клянешь христианство почем зря, а в стихах просишь на могилке поставить крест…
– Крест – всего лишь символ. Один из многих. Как круг, как звезда, как знак бесконечности, как свастика, если хочешь – почему бы нет?
– Значит, ты крестишься?
– Конечно. И молюсь – в отличие от своего друга Эйнштейна. Знаешь, как он ответил ребенку, спросившему его в письме, молятся ли ученые?
– Откуда?
– «Научные исследования основаны на идее, что все, что происходит, определяется законами природы, и, следовательно, это верно и для действий людей. По этой причине ученый-исследователь вряд ли будет склонен полагать, что на ход событий может оказать влияние молитва, то есть просьба, адресованная сверхъестественному существу».
– Значит, коммунисты правы, и верить в Бога не надо?
– А кто в него сейчас верит?
– Например, старшие люди… Мои родители да и твои, наверное, тоже… Или немцы… У них даже на пряжках «Гот мит унс» – «Бог с нами».
– Да, кстати, чего они сегодня такие веселые? С самого утра!
– Так ведь Рождество у них! Христос, родился, Тиша!
– Вот-вот… Не в Бога они верят – в сына Божьего. В мать его ети… А какая у Бога может быть мать? «Никто, конечно, не будет отрицать, что идея существования всемогущего, справедливого и всеблагого персонифицированного бога в состоянии дать человеку утешение, помощь и руководство, а также в силу своей простоты она доступна даже самым неразвитым умам. Но, с другой стороны, у нее есть и слабости, имеющие решающий характер, которые болезненно ощущались с самого начала истории». Снова он. Мой друг, мой кумир, мой научный наставник.
– Да… Запутал ты меня основательно.
– Чего ж тут путаться? Все предельно