– Ты их успокаиваешь?
– Конечно…
– Что ж, война – так война! Мы ведь ничего и никого не боимся. И при случае дадим достойный отпор любому агрессору.
– Так-то оно так, только…
– Что «только», Иван Иванович?
– Новая граница не обустроена, тылы не подтянуты, с боеприпасами плохо и резервы далековато.
– Но еще есть время все исправить.
– Кто его знает…
– Я!..
Мысли о Боге
Лагерь «Проминент».
Конец ноября 1942 года
– А ты был женат? – как бы между прочим поинтересовался Потапов, затягиваясь любимым «Беломорканалом», несколько ящиков которого фашисты, раздобревшие от успехов под Сталинградом, доставили для узников Винницкого лагеря.
– Ага! – кивнул Ковин. – Было дело – вляпался по молодости.
– Дети есть?
– Нет… Да и жили мы вместе всего полгода.
– Что так мало?
– Алена все время являлась составляющей частью какого-то любовного треугольника, можно сказать, даже многоугольника. Она мнила себя великим литературным критиком и вращалась в богемных кругах среди людей, считавших семейные узы чем-то зазорным, – рудиментом, пережитком прошлого. Слова «нет» для нее не существовало. Хочу – и все тут! Тьфу, сука! – вспомнив супругу, некурящий Тимофей сплюнул и тоже потянулся к табачку. Нервно затянулся дымом, закашлялся и уже собрался выбросить едва начатую папироску, однако вовремя заметил округлившиеся глаза своего собеседника, спохватился и протянул дефицитный окурок ему.
– А все потому, что в Бога не верила, – продолжил он виновато. – Насмотревшись на это блядство, я и сам начал волочиться за каждой юбкой… Однажды даже дрянь какую-то подхватил, то ли от нее, то ли еще от какой твари – еле вылечился. Алена за это время успела сбежать с очередным хахалем – знаменитым пролетарским поэтом…
– Бывает…
– Я страшно переживал, одно время – каюсь – даже хотел покончить жизнь самоубийством… Стихи писать начал, чтобы прославиться на весь мир и таким образом вернуть свою возлюбленную, которая, как ты, наверное, уже догадался, неровно дышала при соприкосновении с каждым встречным «гением»…. А потом начал потихоньку приходить в себя и переосмысливать прошлую жизнь…
Он мечтательно закатил глаза и выразительно продекламировал:
Как жить нельзя я доказал на деле,
Гулял и пил, здоровье не берег,
Душа устала в этом бренном теле —
Все, ухожу… И да поможет Бог!
Не горевать, не плакать вам не надо,
Заройте в землю и поставьте крест.
А ты, уставшая быть рядом,
Пополни армию невест!
– Браво! – оценил Потапов.
– Так потихоньку и пришел к Богу, – как будто не заметив его восторга, продолжал Тимофей Егорович. – С тех пор ни одной женщины не имел.
– И нескоро поимеешь! – ехидно заверил командарм.
– Это точно, – печально