Антарктида. Дмитрий Андреевич Бурылов

Добивать раненого соперника, обладающего столь серьёзным оружием, являлось попросту опасным действием, но и оставлять его в покое уже гарантированно было исторически вредно, поскольку продолжение противостояния в таком случае становилось лишь вопросом времени. БРИКС надеялись, что послевоенная агрессия противоположного лагеря будет направлена на внутренние разборки и противоречия и не коснётся самого союза в случае, если держаться настолько сплочённо, что любое нападение неконсолидированными силами являлось бы бессмысленным. Ставка пока оправдывалась: старо-новый свет никак не мог договориться, погрязнув в исторических обвинениях, расовой, национальной, пост-либеральной и климатической повестке. Возникала реакция… Молодые европейцы, наблюдая явную фантасмагоричность риторики последних десятилетий и последствия в виде вырождения населения и бессилия перед агрессивными внешними силами, уже прилично закрепившимися внутри, с трепетом смотрели на грозных духов архаики, призванных предками последний раз добрую сотню лет назад… В то время как американцы серьёзно ощущали угрозу первой за почти двести лет войны на собственном континенте. Становилось неясно кому принадлежит эта страна. Сразу несколько сил претендовали забрать порядок под свой контроль, однако на кону стояло так много, что ни одна из сил не решалась начать до тех пор, пока не обрушился хрупкий баланс.

      В настоящее мгновение Любомир открыл глаза в Лагосе, где до отправления в Антарктиду проходил международную стажировку на одном из местных российских интеллектуально-производственных центров. Нигерийское солнце палило не ярче южно-полярного, но намного чернее. Благо существовала возможность понизить температуру восприятия до комфортного значения, ведь реальное тело лежало в крио-камере, и Любчик отлично это сознавал. Он тысячи раз путешествовал по виртуальной реальности, тестировал самые новые разработки, а в свободное время любил зависнуть на игровых платформах в драйвовых космических гонках по просторам Млечного Пути, где прилично прокачал свои летательные аппараты и их команды.

      Он узнал рыбный рынок Макоко, где впервые попробовал свежевыловленного лобстера, приготовленного улыбавшимся и что-то бормочущим, высоким и схлым, но пузательким нигерийцем в засаленной кепочке, прикрывавшей щетинистую голову. Приятное ностальгическое воспоминание, притупив невзгоды жаркой погоды, вызвало урчащие позывы голода: “Точно! Хотел же поужинать, а сам на сверхурочных завис! Впрочем, по собственному… А там выступление сегодня! М-м-м… Что-то забыл я, хотел же сходить. А кухню закроют потом… Контейнеры с готовой едой останутся только… Ну, тоже норм. Так, а что… Стоп. Стоп! Какой голод? Я ведь подключен к питанию…” – дошло. Любчик посмотрел на свои руки: “… не мои…” Гладкие, безволосые, чернокожие руки с длинными тонкими пальцами и аккуратно-подстриженными ногтями… Версальский завис. Его мысли этого момента трудно назвать мыслями