– Да! Километров сто осталось. Даже чуть меньше, – также с улыбкой на лице ответил ему Шукалов, – сегодня уже дома буду, своих увижу.
– Завидую тебе, Иван Федосеевич! – старшина все еще продолжал делать попытки подбодрить солдата, ставшему его другом за время, проведенное в пути. – А мне еще пилить и пилить до дома.
– За то дом у тебя есть! – парировал ему тот. – Немец до твоих мест так и не добрался. Выдохся!
– Да! Тут мне повезло, – старшина не стал смотреть в сторону товарища, начиная понимать, что чем ближе к своей станции приближается Шукалов, тем больше мысленно погружается в предстоящие труды и заботы, что ждут его с возвращением домой.
– О! Да ты посмотри! – Иван кивнул в сторону появившейся из-за одной из построек разношерстной колонны пленных гитлеровцев, строем ведомой парой конвойных на работы.
– Так им и надо, воякам! – старшина первым из пассажиров вагона спрыгнул на землю и стал смотреть на идущих немцев. – Пускай сначала все восстановят, что порушили, да сожгли, а уже потом домой их отпустим.
Шукалов хотел что-то добавить для поддержания темы беседы, но их отвлек офицер – начальник эшелона, почти бегом мчавшийся вдоль поезда и на ходу бросивший в адрес старшины фразу:
– От вагонов не отлучаться! Сколько стоять будем – не знаю.
Все, кто к моменту появления офицера успели покинуть вагон, едва смогли поприветствовать его согласно устава, хотя в данный момент от них это особо и не требовалось, в виду близкой демобилизации. Солдаты дружно начали покидать теплушки, разминаться после ночного сна, приходить в себя после мерной и шумной раскачки движущегося поезда и поправлять на себе гимнастерки, застегиваясь на все пуговицы и поправляя ремни. Посыпались обычные разговоры, полились шутки над оставшимися в вагоне или не расторопными товарищами, зачиркали спички, потянулся махорочный дым. Шум от только что покинувших свои места и вышедших на улицу людей почти моментально стих, как только все увидели растянувшуюся вдоль эшелона колонну пленных гитлеровцев, торопливо шагавшим за конвойным.
Солдаты молча сопровождали взглядами своих бывших врагов, хмурясь, кусая губы и сужая веки под сходящимися к переносицам бровями.
– Мне бы мой пулемет сейчас, – тихо процедил один из них, когда вереница пленников начинала скрываться между полуразрушенными зданиями недалеко от перрона.
– Остынь, Васька! – почти также тихо осек его старший по возрасту и званию солдат. – Навоевались уже. Хватит! Домой едем.
Шедшие на расстоянии нескольких железнодорожных путей от стоящего эшелона гитлеровцы, заметили на себе пристальные взгляды выпрыгивающих из теплушек солдат. Многие из пленников, едва увидев лица бойцов Красной Армии, сразу же отворачивались или просто начинали смотреть себе под ноги, приобретая испуганный вид. Некоторые из них, не то и в самом деле,