На улице стояла одуряющая сорокоградусная июльская жара. От неё, при таком количестве набившегося в машину народа, не спасал даже кондиционер. Но снаружи было ещё хуже: в тени – раскалённая ватная духота; на солнце – незабываемые ощущения плавящегося и истекающего воском тела и пощёлкивающие от жара волосы на макушке. Хорошо хоть не было ветерка, который в таком пекле создаёт полную иллюзию обмахивания веником в раскалённой парной.
Высыпав из машины и скидывая на ходу одежду, подпрыгивая и ойкая на обжигающем песке, мы ринулись в воду. Река встретила нас ласковыми объятиями. Пожалуй, чересчур ласковыми. Могла бы быть с нами и чуть попрохладнее. Но всё равно она была спасением для полуварёных и хорошо прожаренных горожан, в конце рабочего дня заполнивших все пляжи по обоим берегам.
Спасительного заката не пришлось долго ждать. Яростное, раскалённое до красна солнце рухнуло, остывая, за реку, оставив на ней ослепительно сверкающую дорожку. Она, казалось, сама по себе источает жар и освещает реку. Потом исчезли её последние блики. В воздухе повисли душные сумерки.
Погрузившись тем же составом, но уже в две разные машины, что не могло не радовать, мы рванули на хату к какому-то Лёхе, обещавшему весёлое продолжение вечера.
– Геш, рассказывай – что за сюрприз? – я упал на сиденье рядом с водителем.
– А вот щас у Лёхи всё сам и увидишь…
– Знаешь что, давай без приятных неожиданностей. Терпеть их не могу. Я должен заранее знать, чем же так сильно меня хотят порадовать.
Геша не стал ломаться:
– Помнишь Тимоху Бадарина? Ну, да помнишь, конечно. Вы же с ним друзьями были, и в общаге жили вместе.
– Ну?
– Приехал он вчера из Москвы в родные пенаты погостить. Сегодня должен у Лёхи быть. Так что почеломкаетесь…
Геша нажал на кнопку громкости и раскалившуюся на солнце машину затопил грохот «Smells like teen spirit».
* * *
В табачном чаду галдящей, смеющейся, музицирующей и звенящей бутылками квартиры я сразу нашёл Тима. Он сидел на подлокотнике кресла и, размахивая банкой пива, что-то увлечённо рассказывал хохочущим девчонкам. Когда он почувствовал на себе взгляд и поднял глаза, я увидел в них удивление и… Может быть, некоторое замешательство?
Тим широко улыбнулся, поднялся со своего насеста, мы пожали друг другу руки и обнялись, как положено старым друзьям после долгой разлуки. Что-то ёкнуло у меня в груди. Ну надо же! Не замечал раньше в себе подобной сентиментальности.
– Как же давно мы не виделись, – сказал Тим, рассматривая меня. – Ты сильно изменился за три года.
– За десять лет изменюсь еще больше, – улыбнулся я. – Это не достижение. А вот у тебя, я слышал, есть чем похвастаться – вполне успешно покоряешь столицу. Хорошая работа с хорошим доходом, семья с ребёнком. Двадцать пять – а ты уже всего достиг…
Тим поморщился.
– Не лицедействуй. Уж я-то знаю,