Ещё говорили, что местный жрец упредил ярла, будто дух убиенной жены живёт вместе с мужем, и любого, кто захочет тронуть его, поразит проклятие. Так жена проявляет верность даже из мира Хельхейм. А сам жрец был не глуп и понимал, что Торольв со своими паромами хорошо послужит доставке масла и мёду для алтарей Даждьбога.
Теперь Торольв был где-то на том берегу, улаживал поставку смолы и найм гребцов на конец весны. Времена идут горячие – оттаяли северные реки. Вот-вот пойдут купцы из озера чуди на Двину к литве, и на восход – к Новгороду. День год кормит.
А не видел Торольв, что творится в его доме. Трое братьев лежат под ногами чужаков, в доме за хозяев иноземцы рыщут. Да не золота ищут, а дочь его родную.
Четырнадцатый год пошёл Хельге. Бойкая и звонкая девчонка ещё только-только принималась в цвет. Привыкла к играм братьев, любила лук, да стрелы, рыбу гарпунить и вдогонки по реке – кто кого быстрее плыть. Конечно, последние месяцы не сымала рубахи, когда плавала с братьями – было уже что таить. Но с того и не дичилась. Помощница росла в доме заместо покойной матери. Да к тому же – девушка, душа очага.
– Эта что ли?
Дружинник по имени Асмунд с заплетённой в косу бородой и золотым кольцом в ухе отшвырнул ветошь. В пыльном углу жалась девочка лет семи.
– Нет, – рыкнул Свенельд. – Эта мала. Ищи лучше!
Асмунд не пошёл дальше. Он сел на пол рядом с девочкой. Она молча рыдала от страха, а он с утомлённой ухмылкой закинул руки за голову и начал рассуждать:
– Надо ж было… Месяц шли за какой-то оборванкой. А всё почему?
Он покосился на девчушку, та бледнела на грани обморока. Сознание мутилось ещё больше от запаха пота и браги.
– Есть тут недалеко хорошенькая дочь Изборского конунга, – продолжал Асмунд, – есть Огнёва литовская… Мала. Тебе по годам. Ну и что? Да за ней две тысячи войска в приданое! А поди на полудень в Корсунь! Мало ли там гречанок, да хазарок с веном2 по княжьей мере! Так нет же, понесло лихо сопляка Игоря. Захотел себе оборванку взять без роду-племени. А знаешь, хочется мне очень на сестру твою поглядеть. Чего он такого в ней нашёл?
Будто услышав его слова, в избу вернулся Свенельд. С ним – двое гридней. Они вели под руки девушку в льняной рубахе без рукавов, какие носят рыбаки. Светлая коса распушилась и горела ореолом волос на солнце.
Девушка уже не брыкалась. Нож выбили из рук, сами руки свели за поясом, от укусов отвывернулись.
Исподлобья надуто глядела волчица.
– Хельгу привели, – кивнул Свенельд.
Асмунд кисло оглядел её. Ямочка на подбородке и чуть вздёрнутый нос в мареве веснушек. Глазища таращит злобно.
– Оборванка и есть, – сплюнул, и добавил для девочки в углу, – ты, небось, краше будешь, когда подрастёшь.
– Иди повозку