– Да, кто же такое забудет? – буркнул я и царь снова рассмеялся.
– Легко с тобой! Заходи вечером! Как раз с посольством управлюсь.
Я поклонился и вышел.
– Фига, себе: «легко с тобой, заходи», – подумал я, трогая обмоченные портки. – Театрал, хренов!
Идти в разрядные палаты в мокрых штанах не хотелось, ибо характерное по форме пятно ничем иным, кроме «ссанок» быть не могло. Засмеют, же… И тогда мне там не работать. Так думал я, быстро двигаясь в сторону дедова дома через Красную площадь и мимо строительных лесов «семиглавого храма», пока не увидел интересную процессию.
По Варварке ехал поезд из множества возков. Передовые приставы, сопровождавшие посольство, а это было именно оно, уже доехали до собора, а хвост ещё оставался где-то у манежной площади. Часть поезда, кстати, оторвалась от головы и втягивалась во двор английской купеческой компании, что находился между нашим и дедовым подворьем.
– Понятно, – сам себе сказал я. – Англичане пожаловали.
Я это знал, так как видел приезд посольства многократно за свою короткую жизнь, что бывают малые посольства и большие. Малые заканчивались примерно через месяц, большие же задерживались на года два. На более долгое время задержаться нервов у британцев видимо не хватало. Все попытки пообщаться с кем-нибудь из местных, заканчивались, для тех с кем заговаривали британцы, дознанием на дыбе. Поэтому и сейчас от посольского поезда москвичи и гости столицы разбегались врассыпную.
– Вот же! Теперь до усадьбы отца не прогуляешься через огороды, – подумал я и сплюнул, хотя обычно такой привычки не имел.
Наплевав на осторожность, я побежал мимо верховых приставов и санных повозок, намереваясь проскочить до своих ворот, как вдруг споткнулся, задев оторвавшейся со стороны носка подошвой о камень брусчатки, чуть не упал, и услышал из тормознувшей кареты тихий шопот: «Малщик, передай деду записку».
Что-то упало прямо передо мной на дорогу и я машинально это что-то схватил, до того, как в мою сторону обернулся конный пристав.
– Ты что возле поезда трёшься, малец?
– Я домой бегу. Вон усадьба Головиных.
– Казначея? – удивился пристав. – Ну беги скорее, малец. Только осторожнее… Под копыта аргамаков не попади.
И действительно проскочить к воротам получилось с трудом. Я несколько раз едва не натыкался на шарахающихся от меня коней и свистнувших пару раз мимо нагаек. Только крик сзади: «Пропустить!» уберёг меня от гибели.
– И чего я рванулся к дому? – подумал я. – Ну, постоял бы немного. Поглазел.
Добежав до своих ворот, я остановился, прижавшись к ним спиной и тяжело дыша. Поезд посольства так и проползал мимо. Забыв, что у меня в руке, я, забыв о встрече с таинственной каретой, и грешным делом подумав, что это какая-то грязь, разжал ладонь. На сухую, утоптанную и укатанную возками землю, выпал серого цвета тряпичный, аккуратно замотанный такой же серой нитью, комок.
Я уставился на него, как