Есаул. Александр Леонидович Горохов

равно оставался. Потом Нина сообразила, что паралич прошел, что ноги слушаются. Она обрадовалась, потом испугалась, что все может вернуться, закрыла кран, поднялась, промокнула тело полотенцем и почувствовала, что замерзла, что голодна и что больше всего боится опять стать неспособной двигаться.

      Нина Павловна вышла из ванной.

      «Хорошо, что Константин Георгиевич на работе и не видит. Не стану ему рассказывать», – подумала Нина, потом вспомнила, что Костя умер. Но вспомнила не как прежде, а по-другому, как о чужом.

      Удивилась, пошла на кухню, вскипятила воду и выпила чаю с хлебом и сыром.

      Взгляд ее уперся в тряпочку на стене с надписью «Попей чайку – уйми тоску». Нина ухмыльнулась фразе, вымыла чашку, смахнула со стола крошки и побрела звонить соседке, сообщить о параличе.

      Соседка пришла минут через пять. Была она женщиной лет сорока семи, молодящейся, не отвыкшей за полжизни в Москве от украинского говорка. Она всем обликом показывала, что необычайно сочувствует, переживает и готова – нет, даже счастлива помочь Нине.

      Нина раза три повторила соседке о том, как ее парализовало, как она все-таки встала и благодаря необычайным свойствам своего характера и силы духа переборола болезнь и может двигаться.

      Та поддакивала, хваталась за сердце, восхищалась Ниниными волевыми качествами и преклонялась перед силой ее характера. В это же время она оглядывала картины на стенах, сервизы в серванте и вообще квартиру.