– Я не знаю, о каких тайнах вы говорите, месье, – едва скрывая свой страх, ответила Мадлен.
– Хм, упираетесь, ну что ж, – хитрый взгляд шута коснулся волос фрейлины. – Эта белая прядь совершенно вам не к лицу, мадемуазель. К слову, откуда она взялась?
– Вам лучше задать этот вопрос королевскому лекарю, думаю, в его практике встречались подобные случаи.
– Я обязательно поинтересуюсь этим, – шут отпрянул от девушки и ещё раз пристально взглянул в её лицо. – Надеюсь, мои слова не оскорбили вас? Не принимайте их близко к сердцу. Да, эта прядь немного портит вас, но ведь она всего одна, её легко спрятать в причёске. Тому юноше, что так мило беседовал с вами в «Бедном путнике», повезло куда меньше. Его белые волосы спрятать может лишь костёр.
Сердце Мадлен будто сжалось в упругий комок. В висках с невероятной силой запульсировала кровь. «Он видел нас с Калебом в ту ночь. Вероятно, даже слышал, о чём мы вели речь. Это он отправил Калеба на казнь. Мерзкий, подлый шут!» Видя, как лицо девушки краснеет от негодования, наливаясь кровью, Шико засмеялся.
– Что с вами сделалось, мадемуазель? Быть может, это очередной недуг, о котором мне лучше спросить у лекаря? Знаете, я так и поступлю, но сперва… – шут растягивал каждое слово, наслаждаясь немыми терзаниями фрейлины, – я покажу это письмо нашему королю. Интересно, что же он скажет, когда узнает, что оно было найдено в ваших покоях?
Развернувшись на пятках и бряцнув висевшей на поясе шпагой, Шико направился в сторону королевского шатра. «Он погубит меня!» – обречённо подумала Мадлен и, забыв обо всём, бросилась вслед за ним. Девушка не знала, как остановить навязчивого шута, не представляла, как закрыть рот тому, кто, не боясь ни упреков, ни угроз, нёс королю свою правду. Как назло, в эту минуту Генрих, собрав вокруг себя половину королевского двора, стоял у шатра в окружении подданных.
– Ваше Величество, – подходя к нему, громко выкрикнул шут, – у меня для вас весть, что удивит и поразит весь двор!
Подойдя к королю, шут игриво склонился перед Генрихом, одной рукой снимая шляпу, второй протягивая ему письмо.
– Что это такое, Шико? – забирая из его рук помятый пергамент, поинтересовался король.
– А вы прочтите, Ваше Величество, и узнаете.
Видя, как король разворачивает пергамент, Мадлен словно вкопанная замерла на месте. «Всё пропало. Если Генрих узнает, кто я, Екатерина мне этого не простит. Медичи всегда славились жестокостью к тем, кто им не угодил. Боюсь представить, какая участь постигнет меня».
Тем временем король развернул письмо Нострадамуса и, прищурившись, поднёс его ближе к лицу. Его взгляд был готов коснуться первой строчки, но громкий стук колёс отвлёк его внимание. Король обернулся, то же сделали его придворные. Не обращая внимания на