Борис неопределённо хмыкнул и вышел в предоперационную. Раненый был в тяжёлом состоянии. Он находился в сознании, но сильно задыхался. Пульс у него был, хотя ещё и хорошего наполнения, но неровный. Цвет лица, губ и кончика носа синюшный. Иногда при выдохе на губах появлялась кровавая пена.
Пока Борис мылся, он размышлял: «Очевидно, повреждён довольно крупный сосуд лёгкого и бронх. Нужно будет извлечь осколок, перевязать сосуд и ушить стенку бронха. Это будет сложно. А всё-таки здорово, что у них тут и рентген под боком!»
Мысленно он представил себе весь ход операции и одновременно задумался о том, как он с ней справится. В медсанбате они с Картавцевым сделали не один десяток подобных операций при ранении грудной клетки, хотя обычно в медсанбатах их и не проводили. Но там был Картавцев, с которым они хорошо сработались, а здесь будет помогать эта молодая врач Власенко.
Борис знал, что Мария Сергеевна окончила Ленинградский медицинский институт в 1941 году, с первого дня существования госпиталя работала в нём ординатором в отделении Минаевой, после ухода Кучинской временно заняла её место, то есть стала начальницей второго хирургического отделения. Но какой из неё ассистент на операции, он пока не представлял.
«Может быть, подождать Минаеву? Для первого раза посмотреть, как они тут работают», – подумал Борис, но сейчас же отбросил эти мысли. Нет, оперировать будет он сам, это же как экзамен.
Врачи вошли в операционную, их облачили в стерильные халаты, повязали им маски. Шуйская помогла надеть стерильные перчатки. У изголовья операционного стола стояла старшая медсестра Журкина с маской и пузырьком эфира наготове. Узнав, что оперировать собирается сам начальник, она решила участвовать в операции.
Борис подошёл к столу и спросил раненого, как его зовут. Тот, с трудом разжимая губы, ответил:
– Старшина Фомин.
– Ну вот, товарищ старшина, сейчас мы тебе поможем. Будет легче, а там недельки две полежишь и в свою часть вернёшься! – бодрым голосом заявил Алёшкин.
Он ещё совсем не был уверен в исходе операции, однако перед раненым, да и перед остальным медперсоналом этого показывать было нельзя. А персонала в операционной находилось много: двое врачей, две операционные сестры, две перевязочные сестры и три дружинницы. Борис подумал: «Как много у них толчётся народа в операционной… Надо будет это менять!»
Журкина спросила:
– Товарищ начальник, можно начинать? – и приготовилась наложить маску на лицо раненого.
– Что начинать? Наркоз? – спросил Борис. – Не надо! Мы эту операцию будем делать под местным обезболиванием.
Власенко и Журкина удивлённо переглянулись. Дружинницы подошли к столу и стали разматывать ремни, укреплённые на краях стола, чтобы ими привязать раненого. Борис, заметив это, сказал:
– Этого тоже делать не надо, раненый будет лежать спокойно. Ни привязывать его, ни держать не придётся. Вы можете пока идти. Отдыхайте в предоперационной,