– Мазашад! – бросил человек. – Снова кто-то не запер заднюю дверь! – Он еще раз выругался, брызгая слюной.
– Клянусь, не я, Халим!
Прижать руку к груди – искренний, убедительный жест, но я отвел глаза – и это все испортило.
Халим фыркнул и вышел из тени. Взгляд у него теплый, едва ли не отеческий, голова крепкая и костистая – лицедеев с подобными тыквами частенько назначают на роли бандитов и головорезов. Однако стоит присмотреться – и сразу понимаешь, что Халим не из этой породы. Лоб у него узкий и высокий – совсем не такой, как у выходцев из низших слоев общества, редкие волосы стрижены до коротенькой щетины.
Лысеть Халим начал еще до того, как я с ним познакомился, а теперь и голову, и лицо брил начисто, от чего угловатые черты смягчались. Нос кривой – в далеком прошлом его свернул на сторону чей-то кулак.
История известная: однажды он спас ребенка, приютив того в своем театре, и за добрый поступок ему добром не отплатили.
Халим опустился на колени, обнял меня большой рукой, и я невольно вздрогнул.
– Не бойся, Ари. Не обижу. – Он стиснул мое плечо и слегка меня встряхнул. – Да, ты работаешь как вол, однако такова цена нашей жизни. Все же я не таков, как те, кто причинял тебе боль.
Халим снова сжал пальцы, и я кивнул. Слово свое он держал, однако я привык к тому, что рано или поздно рука дающего тебя бьет. Вопрос времени… Причин тому немало: неудачный день, скудная выручка – и вот ты попадаешь под раздачу.
Я сделал все, чтобы лицо не выдало завладевшие мной горькие думы. В труппу лицедеев меня не допускали, но кое-какие основы ремесла я усвоил.
– Ты неглупый мальчик, Ари, – продолжил Халим, и я ухмыльнулся. – Вот только порой умным быть опасно. Знаешь, что еще опаснее? – Взгляд его был долгим и многозначительным, но я покачал головой. – Еще опаснее быть маленьким умным засранцем. – Халим резко выбросил вперед руку и зажал мой нос двумя пальцами.
– Ой! – вскрикнул я, отпрянув и схватившись за лицо. Ничего страшного – боль прошла уже через пару секунд.
– Это тебе за то, что не запер дверь. Выстудишь трюм. Не знаю – может, твоему юному телу холод нипочем, – добавил он, толкнув меня в плечо, и я невольно сделал шаг назад. – А вот для меня – ничего хорошего. – Ткнув пальцем в грудь, он потер ее левую сторону, затем помассировал колени. – Старый очаг не должен остывать. К тому же мои суставы скрипят и щелкают, как твои механизмы.
Халим был человеком средних лет и выглядел на свой возраст, однако жизнь на грани нужды преждевременно его состарила. Уставал он куда быстрее, чем мужчины на десяток лет старше. Зимними вечерами, когда ветер становился сухим и колючим, Халим задыхался.
Не могу сказать, что меня отчитывали, и все же я задумался, смущенно уставившись в пол:
– Прости, Халим. Этого больше не повторится. Обещаю.
В его глазах мелькнула сердитая искорка, и он со вздохом подмигнул:
– То