Матиас снова попытался вспомнить мгновения перед чернотой – они вселяли тревогу, отдалённый страх, но так как ничего чёткого он не помнил, то эти эмоции были размытыми, как будто не его.
Матиас побрёл по странному жёстко-упругому полу, но, сделав несколько шагов, остановился. В уголке комода и спинки кровати на полу лежал его рюкзак, и он был открыт. Чуть дальше – у стены, напротив двери Матиас увидел крупное гнездо, а внутри оно было устелено тёплым пледом. Рядом стояла ваза из глины с синим отпечатком чей-то лапы, которую Матиас не смог распознать. В вазе находился странный букет: пучок засохших луговых цветов, как неудачный гербарий, россыпь свежих невзрачных цветов и травы, а у одного края свисал вялый лопух. В полушаге от гнезда, у стены стоял вытянутый плетёный сундук, а возле него плетёная корзинка с крышкой.
– Это странный дом, – сказал Матиас и возобновил шаг.
Только Матиас вошёл на «кухню» как снаружи раздался какой-то шум – как тихий скрежет по камню – и он остановился. Он посмотрел на дверь, на закрытые ставни – шум не повторился. Матиасу было не комфортно от незнания, где он находится и что произошло; и он не пускал в голову мысль, наполненную надеждой, что это жилище принадлежит ей.
Постоянно поглядывая на дверь, Матиас умылся в умывальнике и попил воды из бочки при помощи ковшика с длинной ручкой. Он поднял свой рюкзак, под которым оказался отмытый от крови ремень с маленьким кошелём; снял одежду с жерди и шагнул к кровати.
Матиас надел свои штаны, носки переодевать не стал, а те сунул в рюкзак. Но нигде не было разорванной одежды, хотя Матиас не смотрел ни в ящиках комода, ни в вытянутом сундуке, ни заглядывал под чёрную ткань – так как ему не хотелось рыскать без спроса. Поэтому Матиас остался в этой, чистой, рубахе и вынул из рюкзака запасную тунику – внешне она была, как и вчерашняя, но красно-коричневого цвета. Матиас надел накидку с капюшоном и ремень. Лук с колчаном стрел и одноручный топор исчезли, так же, как и нож из рюкзака.
Ища обувь, Матиас огляделся, даже заглянул под кровать – там лежали свёртки нескольких тёплых пледов и одеяло, но ни обуви, ни оружия не оказалось. С досадой, Матиас надел шерстяную шапку, запасные варежки, так как окровавленные тоже пропали; надел рюкзак и думал развернуться к двери, но помедлил – снял кошель с ремня, расстегнул и вытряхнул на ладонь содержимое: алый, свёрнутый платочек. Отложив кошель на комод, где свет свечи теплом играл на металле и драгоценных камнях