– А отлично придумано, – заметил Маликульмульк. – Слово государыни дороже золота, да только вот что странно. Вы сами, герр Струве, сказали, что пресловутый «белый бальзам» – отменная крепкая настойка для любителей выпить. А судя по тому, что государыня изволила его хвалить, он ей все же помог. Значит, он имеет целебные свойства?
– Тут есть еще одна тайна, герр Крылов. Мы, аптекари, как вы понимаете, пытались узнать, что за болезнь приключилась с императрицей, от чего ей так успешно помог бальзам. Так вот – она им воспользовалась для растирания спины! Но мы это узнали уже больше недели спустя после ее отъезда. А по Риге уже был пущен слух, что государыня пила бальзам Кунце и осталась очень довольна. Разумеется, спрос на бальзам вырос – и его покупали не для попойки, а для лечения. Тут мы, аптекари, заявили о своих правах, и началась истинная война с Лелюхиным. А теперь я должен вспомнить, я должен вспомнить…
Вошел Карл Готлиб со стаканом воды и пузырьком, старый аптекарь велел отсчитать тридцать капель и, морщась, выпил лекарство.
– Я, кажется, утомил вас, герр Струве, – сказал Маликульмульк, хотя ему и хотелось дослушать историю с бальзамом.
– Нет, ничуть. Я рад, что его сиятельство желает получить верные сведения. Так вот, незадолго до того Петер Бирон стал курляндским герцогом… тоже, кстати, смешная история… Старого Эрнста Иоганна Бирона курляндцы признавать не желали, вы же знаете этих курляндцев – кровь немецкая, гонор польский. Государыня предложила им присягнуть в четырехнедельный срок, а кто не захочет – у того в имении разместят на постой русские войска. Мы здесь об заклад бились, кто из баронов продержится дольше всех, мы же узнавали новости от наших добрых товарищей – ведь и в Митаве есть Придворная аптека, аптека Льва, аптека Лебедя, и в Либаве – аптека Андреаса и Зеленая аптека, и в Гольдингене – Герцогская аптека! Казалось, насилу они смирились со старым Бироном – и тут он вздумал передать престол сыну Петеру, да и правильно вздумал – ему уж было чуть ли не восемьдесят лет. Так курляндцы опять, задрав носы, взбунтовались против Биронов, так что Петер в Митаве лишь женился, а потом сбежал чуть ли не в Париж и немало лет правил герцогством на расстоянии – о, на очень большом расстоянии!
Маликульмульк уж не знал, как прекратить эти исторические изыскания, но Струве сам опомнился.
– Вспомнил! – торжественно объявил он. – В год, когда Петер Бирон женился, – вот когда это было! Мы ведь писали письма в столицу, в Сенат, в Медицинскую коллегию – а ведь тогда наш барон фон Фитингоф еще не возглавлял этой коллегии! Он помогал нам позже, когда государыня нарочно вызвала его в столицу, чтобы сделать сенатором и поставить во главе Медицинской коллегии, а тогда он еще жил в