– Ты чего, Тамиор? – встрепенулся я. – Случилось что-то?
Белобородый, будто не слыша моего вопроса, двинулся прочь.
– Куда это он? – поэт встревожено поглядел на меня. – Вот так покидать побратимов в самый разгар застолья по меньшей мере не вежливо… Невежливо по меньше мере по отношению к нам, – продолжал бубнить тил, медленно выпрямляясь во весь рост и внимательно прослеживая путь товарища.
Тем временем рыцарь уверенным шагом запетлял меж скучившихся рядов разомлевших от тепла и крепкого пойла гостей таверны. Буром протаранил скопище горлопанов, что, вытянувшись в колеблющуюся из стороны в сторону линию и хором завывая какую-то нескладную песнь, начисто перекрыли единственный ближайший проход. Протиснулся мимо примелькавшейся фигуры необъятного монаха-тахара из братства Миропрядов и замер в шаге от скромной компании, расположившейся возле северных границ зала.
Группа незнакомцев всем своим суровым неприглядным существом разительно выделялась на фоне пестрящего непринужденностью праздничного облика прочих горожан. Молодую белокурую женщину с миловидными, но не по возрасту серьезными чертами лица, украшенного плотной кожаной повязкой, полностью скрывающей правую сторону, окружали четверо крепких на вид мужчин, искоса бросающих тяжелые недоверчивые взгляды на окружающих. Облаченные в серую, покрытую толстым слоем песчаной пыли одежду, отдаленно напоминавшую манерой шитья амуницию младших стражей далратийской гвардии, они выглядели так, словно очутились в Тари-Сахине совершенно случайно и ныне терпеливо дожидаются возможности покинуть этот своеобразный и чересчур шумный город. Высоко поднятые козыри тужурок скрывали уставшие физиономии до половины. Так что судить о намерениях чужеземцев можно было лишь по холодным прищуренным глазам. Двойные ряды широких ремней, стягивающих на манер сбруи корпус каждого из воинов, удерживали в форменных плетениях целый арсенал из коротких клинков и диковинных приспособлений неведомого назначения.
Одеяние же единственной в отряде дамы немного отличалось. И в первую очередь открытостью наряда. Короткая стойка ворота позволяла в деталях разглядеть привлекательную внешность, а глубокий вырез на груди удачно добавлял дерзости и бесшабашности ее манящему облику. На талии женщины виднелись парные ножны с клинками, а на спине продолговатой потертостью замечалась полоса от лямки тяжелого колчана.
Подобный наряд невольно вызывал интерес обитателей постоялого двора, но в то же время заставлял зевак с опаской обходить стороной угрюмых пришлых. Все пятеро являлись выходцами из людского рода и вели тихую сдержанную беседу, изредка обмениваясь скупыми жестами.
Косматый рыжеволосый детина с окладистой бородой, занявший место возле узкого промежутка, прежде остальных