– А что я, – отмахивается дедуля. – Отдохну, ужин приготовлю.
– Давай я помогу, я умею готовить!
Но дедуля будто хочет выгнать меня из дома.
– Да что ж я, мясо не потушу. И вообще, сегодня ты гость. Отдыхай с дороги, я пока справляюсь. Пока при деле мне легче. Не переживай, еще напомогаешься.
Будто понял, как мной манипулировать. Пока я разрываюсь от противоречивых эмоций, дедуля ловко переводит тему:
– Можешь заехать в Студгородок, посмотришь. Зря ты не захотела перевестись в СевГУ. Это хороший вуз. Не ИТМО, конечно, но хороший. Программистов, вроде, неплохих выпускают…
Не знаю, что ответить. Зря не захотела… А кто бы захотел на моем месте перевестись из ИТМО в неизвестный севастопольский вуз? Я только перешла на второй курс, ИТМО был моей мечтой, я угробила три года на подготовку, всем пожертвовала, только и делала, что занималась математикой и информатикой, чтобы на ЕГЭ набрать по сто баллов. Без репетиторов! Плюс олимпиады. С девятого класса я не знала и не видела ничего, кроме учебы! Единственные развлечения – музыку в ванной послушать да немного почитать перед сном. У меня и настоящих друзей не случилось поэтому, некогда было по вечеринкам да турпоездкам разгуливать. Но я справилась! Видела, как тяжело маме в одиночку тянуть нас обеих. Мне хотелось начать зарабатывать самой, а для этого нужна хорошая профессия. Не то, чтобы я бредила программированием, но математика всегда легко давалась, новые темы я понимала играючи. И вдруг все бросить? Мама настаивала на переводе в севастопольский универ, я еле отбилась. Взяла академ. Не понимала и до сих пор не понимаю какой смысл в переводе. Поэтому не отказываюсь от цели вернуться в ИТМО.
– Ты подумай все же. Пока я могу помочь, – продолжает дедуля, как ни в чем не бывало. – Выбрала бы ту специальность, которая понравится, без ограничений.
“Пока могу помочь…” Сижу, ковыряю булочку, избегаю смотреть на него. Он правда не понимает? Кто пятнадцать минут назад говорил про зиму? А дальше что? К чему этот разговор про вузы, если через полгода это не будет иметь никакого смысла? Зачем мне привязываться к новому городу, зачем связывать себя на два-три года? Все закончится, и я вернусь в Питер, тут не останусь. Хоть это я могу решить сама? Но вслух ничего не говорю.
Дедуля будто и не ждет ответа, отпивает чай, ставит чашку. Та тихо звякает о блюдечко.
– Твоя мама планировала там учиться, практически поступила. Но пришлось уехать.
– А папа? – гляжу на дедулю, уже не боясь, что он заметит злость и слезы в моих глазах. – Где он учился? И почему мама уехала из Севастополя? Что вообще произошло двадцать лет назад?
Не хочу быть эгоисткой. Не хочу с ним ругаться, не хочу портить первый день, не хочу усложнять ему жизнь, ему и так непросто, я знаю. Но слова слетают с языка сами собой, раньше, чем я успеваю сообразить, что говорю. Это темы, о которых мы никогда не говорим, но которые всегда висят над нами, как дамоклов меч. Надо мной так точно.
Дедуля тяжело вздыхает:
– Что рассказывала мама?
– Ничего!