– Ты хочешь этого? – прошептала я.
Его брови сошлись вместе:
– Хочу чего?
– Нас, – сказала я. – Быть связанным со мной. Такую жизнь.
Понимание промелькнуло на его лице:
– Трин…
Я обхватила его руки:
– Будь честен со мной, Миша. Знаю, мы ничего не можем изменить. Все уже сделано, но я… мне просто нужно знать.
Он молчал. И чем дольше длилось молчание, тем сильнее колотилось мое сердце.
– Это то, для чего меня растили, Трин. Это все, что я знаю. И, как ты сказала, мы ничего не можем изменить.
Чувствуя слабость, я отвела взгляд и отпустила его руки:
– Это не то же самое, что хотеть этого.
Миша отвернулся, и я увидела, как он запустил руку в свои непослушные кудри. Он ненавидел их, а я всегда считала очаровательными. Когда Миша посмотрел на дом, в котором мы оба жили, дом, где наши спальни были разделены всего парой стен, мне вдруг захотелось… плакать.
Возможно, дело было в днях месяца, потому что я никогда не плакала.
Но нет.
Жжение в задней части горла появилось, потому что я провела почти всю свою жизнь рядом с Мишей и мы были неразрывно связаны друг с другом. Я не задумывалась о том, как он может относиться ко всему этому.
Иногда эта мысль проскальзывала, но поверхностно.
– Я эгоистка, – прошептала я.
Голова Миши резко повернулась в мою сторону:
– В любое другое время я бы оценил это редкое чувство самосознания и не задавал бы вопросов, но… Почему ты так думаешь?
Моя нижняя губа задрожала:
– Потому что я никогда не понимала, что ты можешь этого не хотеть.
– Трин, хватит, – Миша снова был передо мной, его руки лежали на моих плечах. – Я действительно хочу этого. Для меня большая честь быть твоим Защитником.
– Правда? – я хрипло рассмеялась. – Потому что я не…
– Это большая честь, – повторил он, сжимая мои плечи, и тяжесть его рук была успокаивающей и в то же время удушающей. – И я действительно имею в виду именно это. Кто ты такая? Что это значит для меня – быть избранным и находиться рядом с тобой? Это высшая честь.
Он говорил так, будто действительно так считал, и я верила. Но мне было больно, особенно сейчас, когда я ничего так не хотела, как быть той, кем притворялась.
Миша притянул меня к своей груди, и я поддалась, свободно обхватив его руками за талию, когда он обнял меня за плечи. Будучи помладше, я радовалась этим объятиям больше, чем могла себе представить. И даже став взрослее – всегда находила в них утешение. Но сейчас?
Сейчас мне было больно.
Миша долго молчал.
– Я вел себя глупо, предложив тебе спрятаться в доме. В конечном итоге ты бы сожгла его дотла или что-то в этом духе.
Я выдавила ухмылку.
– Но все же ты можешь кое-что сделать для меня? – спросил он, и я кивнула ему в грудь. – Ты можешь держаться подальше от Зейна?
Это было неожиданно.
Отстранившись,