– Я сейчас, – Туманов спустился вниз и запер входную дверь на засов. Затем вернулся в комнату, улыбаясь подошёл к смотревшим на него бойцам и молча ткнул долговязого пальцем под кадык, второго коротко рубанул локтём в висок.
Осмотрел карты и папки на столе, подождал пока отдышится и откашляется долговязый, и приступил к беседе.
Зашёл он удачно. Эти двое были приписаны к оперативному управлению политотдела дивизии, и собирались вслед за ней, подбирая штабную документацию для выдвигающегося завтра утром обоза. Внимательно изучил оперативные карты наступления частей красных на Восточном фронте. Удивительно, но были проставлены даже даты планируемых операций, которые он тщательно запомнил. Пропуская через фильтр вопросов многословие кучерявого штабиста, выяснил главное: из допросов пленных белогвардейцев, коих в старом тюремном замке Белебея набралось больше восьми сотен, удалось вызнать не только то, что на данном участке фронта оборонялся корпус Каппеля, но и самое главное – Дутова в Оренбурге не было, ставка атамана находилась в Троицке. Остальное Туманова интересовало мало, дальнейший маршрут был теперь определён.
Выходя из дома на улицу нос к носу столкнулся с невысоким круглолицым человеком, уже бодро взявшимся за ручку двери. В вечернем сумраке едва охватил взглядом фигуру непрошеного гостя, и сразу узнал – это был тот самый комендант из Бугульмы, которого он угостил кулаком по затылку, уходя из глупого и обидного плена. Память мгновенно выхватила все подробности того общения, отметив безобидное, по-сути, поведение неуклюжего человека. А человек, пропустив Туманова на улицу, остановился в дверях и было ясно по спине – узнаваемо напрягся, начиная доворачивать голову вслед. Туманов не дал ему возможности убедиться в подозрениях, и повторил щадящий удар по аккуратно выбритому затылку: не вспоминай того, чего не было, умник. Живи уж…
Из Белебея выехал этой-же ночью, держа на юго-восток, в сторону от основных направлений развивающегося наступления, туда, где линия фронта была более стабильной и ближе всего. По штабным картам успел поднять примерный маршрут до Троицка, отобрав для себя необходимые листы, и заодно, документы долговязого, который теперь медленно остывал со своим товарищем в подвале дома.
После того, как преодолел Белебеевские леса и спустился с возвышенности, местность пошла более равнинная и удобная – поля и перелески. Двигался напрямки, избегая заезжать в деревни и сёла. Вешние воды начали спадать, речки и ручьи преодолевал легко, не слезая с седла. Единственную серъёзную реку, Дёму, переплыл вместе с конём в районе Кажай-Семёново, после чего до самой Белой путь был без подобных препятствий. До Белой добрался на третий день, ближе к вечеру, выехав на окраину деревни Ново-Петровка, стоявшей на берегу реки немного южнее Ишимбаево. Остановился у небольшого ручья Кожак, решив изучить обстановку – на той стороне начинались фронтовые позиции. Была и ещё одна причина для остановки: начал хромать конь, растянул