Быстрого ответа не последовало. Голос либо выжидал, либо просто издевался, не забыв недавнюю обиду.
Огонь мерно потрескивал в камине, наполняя комнату ледяной прохладой. Кайот по привычке сделал еще один глоток и поморщившись, отставил вино в сторону. Морозный воздух принес странный запах – запах жимолости.
– Олисийцы. Дорианцы. Бесконечная война добра и зла. В белом есть что-то черное, а в черном виднеются яркие пробелы. Поверь, Кайот, их паритетные отношения существуют только на бумаге. Они могут улыбаться друг дружке, но как только представиться возможность, не прочь разыграть интереснейшую партию…
– Стало быть, небольшая схватка, прихоть бессмертных, – мрачно подытожил Рундо.
– Скорее пари. Некое время препровождение, – голос на миг замолк и продолжил: – хотя я могу ошибаться. Скука иногда толкает на подобные меры. Если бы ты только знал, как меня бесит это бесконечный треск огня. Не спеши жить, Кайот. Не спеши жить…
Собеседник оставил последние слова без ответа. Слишком много мыслей вихрем ворвалось в его голову, взбудоражив, закрутив, заставив погрузиться в тревожные воспоминания.
Их портовый городок редко становился полем случайной битвы. Не смея совать нос в дела бессмертных, Отрешенные исправно приносили жертвы демонам, и зыбкий нейтралитет продолжал сохраняться долгие столетия, и по сей день.
Но когда среди узких улочек внезапно, в одну из ночей, возникал образ безликой женщины или мужчины – мир замирал. Горожане, скрываясь за крепкими ставнями, трепетно вспоминали Всеединого, вознося молитвы, а улицы после захода солнца казались тише погоста, и только перекати-поле гонимый ветром по пустынной брусчатке пересекал границу города. И вот тогда Прентвиль застывал, прислушиваясь к каждому постороннему шороху. И одинокие свечи, исчезая в темных окнах, сливались с ночным мраком, заставляя воображение живо представлять ужасных чудовищ, призванных властью демонов.
Кайот поморщился и щелкнул пальцами, отгоняя тревожные мысли. Ему совершенно не хотелось становиться даже сторонним наблюдателем подобных 'споров' бессмертных.
Взгляд господина Рундо в очередной раз покосился на замершую над камином щетинистую морду. Кабан выглядел высокомерно, будто насмехаясь над бесчисленными проблемами и страхами простых смертных.
3
Вернувшись в свою старую, пропахшую стружкой и сыростью лачугу, Шрам заварил чай и осторожно присев на краешек низкого стула, кинул короткий взгляд на свои куклы. Тошнотворный запах ударил в нос, заставив мастера поморщиться. Сплюнув, он отвернулся. Как же ему опостылел этот бесконечный труд. Время уже давно растянулось для него словно патока, в один большой день. Каждое утро было похоже на предыдущее и предугадывало последующее. И только тот самый рассвет, когда