– Глупышка! – игриво сказал он в один из таких случаев.
– Я раздосадована тем, что ты своими признаниями в «Докторс Коммонс» помешал им сразу выдать разрешение! Это нехорошо, что я продолжаю вот так жить с тобой!
– Но мы собираемся пожениться, дорогая!
– Да, – пробормотала она и снова погрузилась в задумчивость. – Как же неожиданно мы решились на это! – продолжала она. – Я бы хотела получить согласие отца и матери на наш брак. Поскольку мы не сможем заключить его еще день или два, может, послать им письмо и успеем получить их ответ? У меня есть желание написать.
Пирстон выразил свои сомнения в разумности этого шага, что, казалось, заставило ее желать этого еще больше, и в результате между ними произошла размолвка.
– Раз уж мы вынуждены откладывать свадьбу, я не выйду замуж без их согласия! – пылко воскликнула она наконец.
– Очень хорошо, дорогая. Пиши, – сказал он.
Когда они снова оказались в комнатах, она села писать, но через некоторое время в отчаянии отбросила перо.
– Нет, я не могу! – сказала она. – Я не могу поступиться своей гордостью ради такого дела. Может, ты напишешь ради меня, Джослин?
– Я? Не понимаю, почему это должен делать я, тем более, что я считаю это преждевременным.
– Но ты же не ссорился с моим отцом так, как я.
– Хорошо, не ссорился. Но существует давняя вражда, из-за чего мне было бы странно писать. Подожди, пока мы поженимся, и тогда я напишу. Не раньше.
– Тогда, полагаю, это должна сделать я. Ты не знаешь моего отца. Он мог бы простить мне вступление в любую другую семью без его ведома, но он считает твою такой подлой и так возмущается торговым соперничеством, что до самой смерти не простит, если я тайно стану Пирстон. Сначала я об этом не подумала.
Это замечание оставило неприятный осадок в душе Пирстона. Несмотря на свое независимое положение художника в Лондоне, он был верен простому старому родителю, который столько лет упорно противостоял набирающей обороты торговле Бенкомба, и на чьи деньги Джослин получил художественное образование, обучаясь в лучших учебных заведениях. Поэтому он попросил ее больше ничего не говорить о его «подлой семье», и она молча продолжила свое письмо, указав адрес почтового отделения, чтобы их пристанище не было обнаружено, по крайней мере пока.
С обратной почтой ответа не последовало; но, что было довольно зловеще, несколько писем для Марсии, прибывших к ее отцу уже после ее отъезда, были отправлены по указанному адресу в полном молчании. Она открывала их одно за другим, пока, прочитав последнее, не воскликнула: «Боже милостивый!» – и расхохоталась.
– Что такое? – спросил Пирстон.
Марсия начала читать письмо вслух. Оно было от ее верного возлюбленного, молодого джентльмена с Джерси29, который сообщал, что вскоре собирается отправиться в Англию, чтобы заявить права на свою ненаглядную, согласно ее собственному клятвенному обещанию.
Она