– Что там, Славка? – прокряхтел дед.
– Там какие-то люди. Мужчины. Их шестеро. По крайней мере, стольких я видела. Возможно, приедут ещё. – выпалила я, хватая вещи, не глядя и засовывая их в старый армейский рюкзак. – Нам нужно идти, дедушка. Я боюсь, что… они хотят ограбить нашу деревню.
Дед приподнялся на локтях и с жаром зашептал:
– Слава, я не смогу уйти, ты же понимаешь?
– Не говори глупостей, – отрезала я. – Ты уйдёшь со мной. Пойдём лесом, до большой реки. И вдоль неё до моря. А там… ты же знаешь, дедушка, там и моряки есть и посёлок при маяке. Там нам помогут. И мы доберёмся до города.
Я и не заметила, как из глаз брызнули слёзы. Бросилась к дедушке, как в детстве, и он утешал меня, словно я снова разбила коленки.
– Славка, времени мало. Ты должна взять вещи, необходимый минимум, одеться потеплее, но практично и удобно. А ещё, там, в серванте, в блюде с крышкой лежит пакет. Забери. Там твоё свидетельство о рождении и кое-какие сбережения. И ты должна уйти. Иначе пропадём мы оба.
– Нет, дедушка! – упёрлась я.
– Они надругаются над тобой, девочка моя. Вот, что страшно. А меня могут и не тронуть. Ты должна спасать себя. А потом найдёшь помощь и вернёшься за мной.
Я смотрела в его сморщенное лицо, запоминая каждую морщинку.
– Дедушка, я люблю тебя! – прошептала я, подозревая, что у меня больше никогда не будет возможности сказать ему об этом.
– Я знаю, тыковка. И я тебя люблю. Но теперь ты должна бежать.
Я быстро собрала остатки вещей, которые могли мне понадобиться в большом мире, схватила документы и замерла на месте, сдерживая дыхание. Звук голосов приближался к нашему порогу.
– Слава, – прошептал дед, – живо полезай в подпол!
А дальше всё было как в тумане. Холодный, сырой подвал, заставленный банками, писк мышей, испугавшихся нежданную гостью, вгоняющие меня в ужас тяжёлые шаги, пыль и труха, осыпающиеся сверху. И я в обнимку со старым армейским рюкзаком. В ватных штанах и камуфлированной куртке. С вязанной шапкой, зажатой между зубами, чтобы не проронить ни звука.
От липкого страха кружилась голова, а спёртый воздух лишал возможности делать глубокие вдохи. Стук сердца шумел в ушах, заглушая все остальные звуки. Но мне запомнились сдавленный крик дедушки и тошнотворный хруст.
Я сильнее стиснула зубами шапку, зажмурила глаза и начала отсчитывать минуты, сжимая руки до побеления в крохотные кулачки, которые не смогли бы меня защитить от этих извергов.
Мне казалось, что прошли долгие сотни минут, прежде чем наступила тишина. Для верности я прождала ещё с полчаса, сосредоточенно прислушиваясь к каждому шороху, но мародёры ушли.
Я тихо отворила подпол, выбралась наружу наперевес с рюкзаком. Не глядя в комнату дедушки, прошла к выходу. Отворила дверь. И лицом к лицу столкнулась с молодым мужчиной.
– О-па! – тихо присвистнул он, делая шаг навстречу. – Вот так сюрприз!
Я отходила спиной