Однако при том, что великий князь легко и охотно отдался радостям новой семейной жизни, коварство первой жены навсегда оставило неизгладимый след в его душе. С теми, кого любил, в юности он бывал трогательно, по-детски доверчив. Именно так относился к Наталье и Андрею. Больше это не повторялось. Никогда. После того как убедился в предательстве самых близких, недоверчивость, подозрительность стали доминирующими чертами его натуры. Потом, когда он станет императором, именно подозрительность будет отравлять жизнь всем окружающим. Да и ему самому.
В первое время после новой женитьбы Павел опять сделался с матерью непривычно хорош. Охлаждение их отношений, думаю, наступило не только оттого, что великий князь уверовал «доброжелателям», которые упорно нашептывали: мол, матушке следовало бы освободить трон ему, законному наследнику своего незабвенного отца. Екатерина, стоило ей захотеть, сумела бы переубедить сына. Она обладала просто фантастической способностью убеждать. К тому же на ее стороне были неопровержимые факты. Вступая на престол, Петр III ни словом не обмолвился о своем сыне и не подумал назвать его наследником. А поскольку закона о престолонаследии в России не существовало, то считать Павла, как единственного сына, законным наследником не было никаких оснований. Законным наследником он стал только с той минуты, как его провозгласила таковым матушка. Причем ее наследником, а вовсе не покойного родителя. Так что ничего кроме благодарности он, казалось бы, к матери испытывать не должен. Почему она не объяснила ему всего этого, почему не воспользовалась своим даром убеждения?
Думаю, ее отталкивало от великого князя нечто такое, о чем она не могла и не хотела рассказать никому. Попробуем представить чувства женщины, которая точно знает, что отец ее ребенка – вовсе не убиенный Петр Федорович, а между тем ребенок становится все больше и больше похож именно на Петра. Сначала она недоумевает. Потом ее охватывает тревога: наверняка никакого сходства нет (потому что и быть не может), значит, это игра ее больного воображения, измученного угрызениями совести (угрызения, вероятно, и вправду мучают)? Потом, когда сходство становится очевидным для всех, ее охватывает ужас (который приходится постоянно скрывать): что, если это сходство – Божья кара?
Великая княгиня Мария Федоровна, вторая жена Павла Петровича.
Павел, конечно же, знал о том, как умер его отец. Не подробности, нет. Только сам факт насильственной смерти. Знали об этом не только при русском дворе и всех царствующих дворах Европы. Знали многие,