Боярин Федор, очевидно, пользовался княжеским расположением, так что восприемником его старшего сына Елевферия был Иван Данилович Калита, тогда еще юноша (около 1300 г.). Отрок Елевферий обнаружил большую охоту к учению книжному, а потом полюбил пост и молитву, сделался молчалив и мечтал о поступлении в монастырь, что немало печалило его родителей. На двадцатом году Елевферий наконец исполнил свое желание: вступил в Московский Богоявленский монастырь и постригся под именем Алексей. Здесь он сдружился с иноком Стефаном (старшим братом знаменитого впоследствии подвижника Сергия Радонежского). Оба инока обратили на себя внимание митрополита Феогноста и великого князя Симеона Гордого, так что, по желанию последнего, Стефан был поставлен богоявленским игуменом и затем сделался духовником великокняжеским. Алексея же, после двадцатилетнего его пребывания в монастыре, Феогност взял к себе и возвел его в сан митрополичьего наместника, то есть поручил ему ведать церковные суды и управлять церковными имуществами. Впоследствии, с соизволения великого князя, престарелый Феогност поставил Алексея епископом в стольный Владимир и назначил его своим преемником на митрополичью кафедру. Но надобно было обеспечить это назначение согласием Констатинопольского патриарха. От Симеона и Феогноста отправлено было посольство в Царьград к императору Иоанну Кантакузену и патриарху Филофею с просьбой по смерти митрополита никого другого не назначать его преемником, кроме епископа Алексея. Когда посольство воротилось в Москву с грамотами от императора и патриарха, которые призывали Алексея в Царьград для постановления, Симеона и Феогноста уже не было в живых. По изволению нового великого князя Ивана Ивановича и всего священного собора, Алексей предпринял далекое и трудное путешествие в Царьград, где пробыл около года и был поставлен на митрополию Киевскую и всея Руси. Имея в виду пример Феодорита, предусмотрительный святитель воспользовался своим долгим пребыванием в Царьграде и выхлопотал соборную грамоту, по которой русским митрополитам, вследствие бедственного состояния Киева, разрешалось жить во Владимире-Суздальском; этот последний признан второй после Киева митрополичьей кафедрой. Таким образом, только в 1354 году, то есть спустя более пятидесяти лет после перенесения русской церковной столицы на север, это перенесение получило некоторую санкцию со стороны цареградского патриарха. Но сребролюбие последнего не замедлило нарушить его собственную санкцию.
Не успел еще Алексей покинуть Царьград, как туда прибыл некто Роман, родственник супруги Ольгерда Юлиании Тверской; Ольгерд прислал с просьбой поставить его митрополитом для православных областей, вошедших в состав Литовского княжества. Напрасно Алексей старался воспрепятствовать этому разделению; щедрые литовские подкупы превозмогли, и тот же цареградский патриарх Филофей поставил Романа на особую Литовскую митрополию. По возвращении обоих митрополитов в Россию
