Я росла крохотным, задиристым птенцом, который случайно выскользнул из гнезда и осознал, что такое лес, полный опасностей. Жестокий лес.
Не знаю, по своему ли желанию к нам в дом часто начал приезжать Демидов?..
Сейчас не покидают сомнения – может быть, его папа мой надоумил? Отец тогда что только не пробовал. Психолог, клиника, друзья, отпуск – все попытки были напрасными.
А когда Лев Викторович проявил ко мне дружеский интерес, я воскресла. Действительно, начала забывать ту ночь. Потихоньку стала почти что прежней. С оговорками, конечно.
А потом он уехал. Как раз начался новый учебный год, поэтому я быстро переключилась на десятый класс. Тем более, Демидов сам заверил меня, что никогда в жизни больше не вернется в наш город.
Эгоистично, но так мне было легче.
Знать, что никогда его не увижу…
Я просто начала жить дальше.
Единственное, за что мне немного стыдно – это моё поведение в то время. Его общение я восприняла как что-то большее и возможно была надоедлива.
Закатываю глаза от раздражения на саму себя.
Совершенно точно была.
Ничего особенного. Я не вешалась на него и ни в коем случае не приставала. Слишком хорошо воспитана для этого. Просто меня было много, а Демидов не очень и возражал. Наше общение было чудаковатым хотя бы потому, что мы часто просто молчали. Я была не очень болтлива в силу психологической травмы, он – в силу дурацкого характера.
Мотаю головой.
Прошло два года.
Сейчас, видит бог, я больше за ним не увиваюсь. И его обвинения удивительны.
– Приехали, – слышу бодрый голос водителя.
Молча выбираюсь из машины и, надев рюкзак, складываю руки на груди. Украдкой наблюдаю, как мой спутник застегивает куртку, закрывая горло от ветра.
– Нам туда, – кивает Лев Викторович.
Дожидается, пока я начну движение и невозмутимо следует за мной. До канатки добираемся довольно быстро, молча. Вокруг довольно много людей, это немного ослабляет напряжение между нами.
– Юль, погоди, – говорит он, ухватываясь за мой локоть.
– Что? – поворачиваюсь, освобождая руку.
Демидов внимательно изучает моё лицо и немного потерянно озирается по сторонам, словно говорить ему сложно.
– Прости. Я не должен был срываться на тебе. Ты стала очевидцем сцены, у которой я бы не хотел свидетелей. Поэтому разозлился и вывалил всё это на тебя.
Киваю еле заметно.
– Я не преследую вас, – сужаю подозрительный взгляд.
– Я знаю.
– Вы сами настаивали, чтобы я здесь оказалась. Поездку я не планировала и не хотела. Ехать вместе с вами на встречу с вашим отцом – тоже ваше предложение.
– Я знаю, Юля, – повторяет он.
– Если уж кого-то обвинять так это вас. Немного не понимаю – зачем вам все это? – начинаю заводиться.
– Что? – теперь его очередь