– Давайте все же поднимемся наверх сегодня ночью! – настойчиво повторил я, глянув на придворных, еще толпившихся вокруг столов. – Через часок, когда все разойдутся спать.
Я с нетерпением дожидался Мора на плоской крыше, прямо над королевскими покоями. Она была превращена в обсерваторию. Там имелись астролябия, туркетум[26] и солнечный квадрант, а также стол с моими картами, таблицами и книгами. Отсюда открывалась отличная панорама звездного неба, поскольку дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестными лесами, а Лондон с его рассеянным отвлекающим светом находился на пять миль выше по течению.
Я глубоко вздохнул. Стояла холодная ясная осенняя ночь. Идеальная пора для наблюдений за звездами; вероятно, лучшая в этом году.
Около часа ночи появился Мор. Он оглядел горизонт, приятно удивленный новым оборудованием для изучения астрономических явлений.
– Спасибо, что пришли, Томас, – сказал я и, с гордостью показав на приборы, добавил: – Понимаю, что мы здесь не можем соперничать с Болоньей или Падуей, но со временем…
– Ваша милость, я потрясен. У вас тут настоящая обсерватория. – Мор быстро подошел к столу с картами и астролябией, бегло просмотрел их и заявил: – Великолепно.
– Я пытался вычислить положение Возничего, – пояснил я.
– Сначала надо отыскать Капеллу. Потом в пяти градусах от нее…
Время летело незаметно, Мор показал мне звезды и туманности, которых я раньше не замечал, объяснил значение математических формул для вычисления точного времени по высоте звезды. В увлекательных разговорах мы не заметили, как восток окрасился предрассветной синевой. Мор очень долго вычислял точное местоположение Альдебарана, а потом с помощью туркетума попытался найти его на небосклоне. И когда звезда действительно оказалась в нужном месте, мы оба рассмеялись и закричали от радости.
– Превосходный набор медных слуг, – провозгласил Мор.
– И вы отлично управляетесь с ними, – сказал я. – А у вас какие?
Усмехнувшись, он медленно поднял палец к глазам.
– И только?! Я немедленно прикажу, чтобы для вас сделали набор, и к весне…
– Не надо, ваша милость.
– Почему не надо? – удивившись, резко спросил я.
– Я не люблю подарков.
– Но они помогут…
– Я обойдусь…
Его спокойный тихий голос напомнил мне что-то… пробудил болезненные воспоминания… «Возлюбленный сын мой»… «Adieu, лорд Генрих»… Да, точно.
– Это ведь вы читали элегию, посвященную моей матери, – задумчиво произнес я, прервав его.
– Верно, ваша милость. – Его тон не изменился.
Почему же я не узнал его раньше? Правда, с тех пор, как я слышал элегию, прошло почти семь лет…
– И вы сами написали ее.
– Да, ваша милость.
– Как… трогательно.
Я ждал его ответа, но он просто почтительно кивнул.
Предрассветные