Как сопротивляться?
Биение сердца под рукой. Ненавистное. Злость хочет вонзить когти в плоть, а истинность умоляет услышать стук, пропустить через себя чужой пульс.
Надавила ногтями на футболку, вдавливая ее в кожу, повела наверх.
В бассейне Малин прижимал меня к себе и было легче. Истинность не молчала, но и не вопила отчаянным раненым зверем.
Вдруг сработает?
Горячая кожа обожгла. Миллион мелких иголочек-искорок пронзил всю поверхность, включая пальцы. Покалывание в подушечках усилилось и сменилось слабыми импульсами.
Микроток, расслабляющий натянутые до невозможности мышцы, проходит по телу. Разжимаю челюсть и выдыхаю через рот.
Опускаю веки, во рту дикая сухость. Не верится, что крушившее и ломавшее меня изнутри медленно затихает.
Оглушенная собственным тяжелым дыханием, прижимаюсь лбом к твердой груди.
Не хочу снова. Не хочу опять проходить через истинный ад. Безжалостно впиваюсь ногтями в бока Малина. Стальные мышцы под кожей не позволяют продавить. Доставить ему хоть какой-то дискомфорт – уже радость.
– Ненавижу, – выдыхаю, почти не размыкая губ.
Малин не прикасается. Терпит мои ногти, лоб, прижимающийся через футболку, но не трогает. Хорошо это или плохо? Не знаю. Я хочу никогда его больше не видеть и не хочу отпускать.
– Эй, пока мы обсуждаем цену, вы уже тискаться начали? – возмущается блондинка.
Я успела позабыть и о ней, и о Дрейке.
Вдавливаю ногти сильнее, представляя, как сжимаю шею столичной стервы.
– Малая, я тебе не подушка для иголок, – звучит над ухом с не прикрытыми недовольством, – втяни когти.
Делаю наоборот – надавливаю сильнее. Не из вредности, а из-за до боли знакомого прозвища. Тим никогда не говорил «сестра», не называл по имени. Всегда только Малая.
– Я вообще не разрешал тебе прикасаться ко мне.
Отстраняюсь, не убирая рук. Закипая от злости, негодования, под воздействием проклятой истинности каждая эмоция ярче и острее.
Глядя в бледно-желтые глаза, запускаю пальцы под футболку и с маниакальным удовольствием вонзаю ногти в кожу. Малин недобро повел головой, во взгляде если не желание прибить меня на месте, то около того.
– Ты ни черта не чувствуешь, – шиплю ненавистно, – и даже не представляешь, что испытываю я.
– Я в этом виноват? – издевательски приподнимает брови.
– Мне плевать. Я хочу, чтобы ты тоже страдал.
Широкая ладонь обхватывает шею под подбородком.
Сглатываю от легкого давления, вместе со страхом чувствуя кое-что еще.
Возбуждение прокатилось внизу живота. Чужеродное желание, чтобы Малин стянул мои волосы на затылке, поставил на колени и…
Это. Не. Я.
Не я!
– Тебе нравится, – Малин пристально всматривается в мои глаза, чуть сдавливая