– Вот так история! – сказал Кирш. – Что же с ними потом было? Или легенда умалчивает о дальнейшем.
– Нет, – возразил Варгин, – рассказывают, что Марфуша и князь Максим, увидев труп и ворона, как были, так и грохнулись на пол. Наутро их нашли так лежащими. Князь Максим был мертв, только Марфуша без памяти. Ее привели в чувство, но она оказалась помешанной. Кроме того, язык отнялся у нее, и она до самой смерти не проронила ни слова. А умерла она ровно через девять месяцев после этой свадебной ночи... родила сына, и умерла.
– Ну а труп? – спросил Кирш.
– Какой труп? Князя Максима? Его похоронили.
– Нет, того, другого, Михаила, что ли, который в постели очутился.
– Тот к утру исчез.
– И с вороном?
– Да.
– И никто, значит, его не видел, кроме Марфуши и князя Максима.
– Никто.
– Так как же, братец, о нем узнать-то могли? Если Максим тут же умер, а Марфуша помешалась и лишилась языка, кто же мог рассказать о том, что являлся труп и все прочее? И выходит, все это – ерунда, бабьи сказки и только!
И в подтверждение такого своего вывода Кирш обратился к софе, где лежал Елчанинов, и добавил:
– Вот и он подтвердит тебе то же. Елчанинов, правду я говорю?
Но Елчанинов не ответил ничего; только легкий свист, который он производил носом, показал, что он спит крепким сном.
Варгин обиделся.
– Э, не знаю, – стал он оправдываться, – бабьи сказки это или нет, только так рассказывают, а истина из всего этого та, что с тех пор в усадьбе по ночам привидения гуляют и никто и близко к дому подойти не смеет.
– Чепуха! – сказал Кирш.
– Как чепуха? Может, хочешь попробовать?
– Что попробовать?
– Да вот в этот дом ночью съездить и побывать в нем.
– А отчего же нет? – подхватил Кирш. – Отчего нам в самом деле не поехать туда? Ты едешь?
Варгин поднял брови, поджал губы и, подумав, ответил:
– Когда же ты хочешь ехать?
– Да сейчас. Теперь дело к ночи идет. Как раз поспеем.
– Поспеть-то мы поспеем, – протянул Варгин, – только рому-то выпито много.
– Ну что ж? Тем веселее будет!
– И то правда, – согласился Варгин.
– Значит, решено? Едем?
– Едем!
У Кирша, Елчанинова и Варгана решения всегда принимались так, вдруг, и сейчас же приводились в исполнение. И, чем дело было сложнее, тем охотнее они брались за него.
Кирш стал будить Елчанинова, тряся его за плечо.
– Вставай, брат, – сказал он, когда тот открыл глаза и, щурясь спросонок, бессмысленно глядел перед собою.
– Что-о? – протянул Елчанинов, еще не придя в себя.
– Вставай,