Плашка в очередной раз утонула в море, синяя нить, обмотанная вокруг пальца, натянулась, угрожая в любой момент лопнуть. Из разодранной ладони потекла кровь, окрашивая пряжу в бурый цвет.
Сейдкона зачаровано следила за спускающимся по шерсти бурому отливу. Потек крови спустился к самой плашке, та канула в пену, словно схваченная огромной рыбиной наживка…
Буря стихла.
В один миг небо выцвело, побледнело, окрасившись в прозрачную голубизну. Море, только мгновение назад бывшее сизым, мутным, застыло зеленоватой гладью, приобрев вид дорогого стекла…
Гейдрид нашла взглядом капитана кнарра:
– Не действует сейд, говоришь? – гортанно обронила она.
Успокоить бушующее море сложно. Пусть и не пришлось петь долгих и громких заклинаний кведи, но колдовство вымотало ведьму и опустошило ей душу. К горлу подкатывал комок тошноты, а голова казалась пустой и звонкой, как медный котелок.
Фритьофдоттир обессиленно опустилась рядом с бортом. Прижалась щекой к гладкому дереву, закрыла глаза…Чары давно не отнимали столько сил. Когда это было в последний раз? Лет пять назад, когда была еще жива тетка Эриннборг? Та как раз пыталась обучить Гейдрид летать вороном, смотреть земли. Отправить часть души, поглядеть ближайшие фьорды получилось, да вернуться скоро пришлось – молодая сейдкона слишком быстро устала… Но тогда это были слишком сложные чары. А сейчас? Почему колдовство так вымотало сейчас? Что случилось?
Море, конечно, успокоить сложно, но не настолько же!
А что если…
Сейдкона с трудом поднялась: ноги скользили по мокрой палубе у носа корабля. Найдя взглядом так и привязанную к пальцу плашку, прыгающую по волнам, ведьма на миг приподняла руку, ловко перекусила нить… Дощечка, которая должна была отстать от споро идущего по волнам судна, продолжала плыть следом за бортом, как привязанная.
Гейдрид зло зашипела сквозь зубы и вновь без сил опустилась на палубу. Чары. Чужие злые чары.
Кто- то специально поднял бурю, не желая, чтоб сейдкона со спутниками добралась до берега…
Нет, конечно, можно решить, что это враги Свантенсона позавидовали его богатству, но Фритьофдоттир очень в этом сомневалась…
Знать бы еще, кто задумал зло. Кому сейдкона перешла дорогу?
Гейдрид медленно разматывала нить, завязанную на руке. Закончила, разжала пальцы.
Шерстяное волоконце мягко опустилось на палубу и, вытянувшись серым жгутом, по- змеиному проскользнуло меж досок, скрывшись где- то в трюме, спеша к оставленному под палубой, на время пути, посоху с птичьим черепов в навершии.
Злые чары. Очень злые чары.
***
К Тримстаду прибыли почти на закате. Багряное солнце тонуло в море – казалось, протяни руку и достанешь.
Гейдрид медленно сошла на берег, оглянулась по сторонам, пытаясь припомнить, ничего ли она не забыла – впрочем, после той болтанки, что была днем, не мудрено было даже