Переговоры мы заканчиваем довольно быстро, потому что мужикам не терпится развлечься. Красивые девочки в изобилии, дорогой, элитный алкоголь тоже. Я не скуплюсь на своих гостей.
Пусть отдыхают.
– А ты сам, Адам? Или ты опять, пас? Не хочешь потискать свежую крошку? – обрюзгший, невысокого роста, лысеющий мужик, топ-менеджер самой известной нефтяной компании, плотоядно улыбается. Любитель острых ощущений, бл*дь.
– Свежих я тут не вижу. – отвечаю, и собираюсь отойти от него, но он не отстает.
– Зря. Вон посмотри, какая куколка идёт, такая нежная ягодка, молоденькая, такую натянуть одно удовольствие.
– Главное, паспорт у неё спроси, у молоденькой. – ухмыляюсь и смотрю туда, куда кивает пузатый нефтяник.
А вот теперь точно бл*дь! Потому что пялится он на мою Еву, которая собирается выйти на террасу!
Пи*дец ей!
Глава 30
– Ты что тут делаешь?
От неожиданности я чуть не подпрыгиваю, а потом… резкая боль в плече. До слез, которые градом из глаз!
Отец Ясмины хватает меня за руку. За мою несчастную левую руку, которая и стала причиной моего ухода из спорта! Его рывка хватает, чтобы сустав вылетел. И это больно. Очень, очень больно.
Агдамов смотрит зло, беспощадно. А я проклинаю себя за то, что поддалась на уговоры подруги.
Зачем было играть с огнём! Знала же, что Адам будет в ярости, если увидит нас? Ну вот, он и увидел.
Меня.
И злиться он, конечно, тоже будет на меня!
– Евангелина! Ответь мне! У тебя тормозов нет? Считаешь, что ты бессмертная?
– Пустите, больно. – только и могу прошептать.
– Больно? Ты еще не знаешь, что такое боль! Я… я…
Неожиданно резко дергает меня, буквально прижимая к себе, нависает, глазами сверкая.
Мне страшно. Поджилки трясутся. Ноги не держат. И боль руку простреливает. До слез. И я реву… реву не думая, как сейчас жутко выгляжу. Тушь, наверное, ручьями течет. Я как панда. Еще и нос весь красный, мокрый. Фу… просто жесть.
Но я ведь и не хочу перед ним красоваться, да? Или…
Боже, помоги мне!
– Ты не знаешь, что такое боль, девочка! И не дай Бог тебе узнать! Я просил вас убраться домой? Просил? Просил, мать твою, тут не отсвечивать.
– Пожалуйста… – пытаюсь дать ему понять, что мне больно, но он не слышит. Ему плевать. Он в ярости.
– Эта вечеринка не для невинных овечек, поняла? Тут серьезные, взрослые дяденьки. И они ждут серьезных, взрослых… дам, которым есть что предложить. Или ты уже тоже, можешь предложить себя, а? Интересует эскорт? Могу пристроить. По дружбе.
Мне страшно. Впервые рядом с ним настолько страшно! Я не ожидала, что он может вот так…
– Что вы… что вы говорите такое? Я… я…
– Я правду говорю, девочка. Всегда говорю правду! – буквально выплевывает злые слова. – Ты так вырядилась и намазалась, чтобы мужикам захотелось у тебя между ног понюхать, да?
Боже, какой стыд! Как он может! Меня заливает краска, с головы до ног. Я не красная, я, наверное, малиновая. Это чудовищно.
И…