За стенкой, где-то в соседних палатах раздавались душераздирающие крики. По-видимому, там были операционные. Кто-то просил больше водки, чтоб не так остро чувствовать боль, кто умолял о том, чтобы его пристрелили, а кто-то просто молча лежал и ждал своего часа. На стене неподалеку от моей койки, висел небольшой календарик, несколько запачканный кровавыми пальцами, с еле виднеющейся датой – 20 октября 1941 года.
Первым делом после долгой борьбы со смертью, мне вдруг пришла мысль позвонить родным и оповестить их о том, что я жив. Но к сожалению, как выяснится позже, связи в госпитале не было, только ВЧ, да и та у начальствующего состава. Центры связи были разрушены входе бомбардировок города, которые продолжались изо дня в день.
Условия были просто невыносимые. И кормежка такое себе, и уколы эти, от мягкого места уже ничего не осталось, и кровать низкая, с вонзающимися в спину пружинами. Б-р-р! Я уже начал дни считать, мечтая скорее вернуться в строй.
Пробыв в такой рутине десять дней, я все же сумел подняться. После пребывания в госпитале, меня направили в фильтрационный пункт, для полного установления личности. Думал теперь все будет хорошо, но увы. В палате меня уже ожидали двое в форме сотрудников госбезопасности. Один сидел на моей тумбочке, а второй стоял лицом к окну и спокойно смаковал папиросу, выпуская дым через нос.
– Сержант, на минуточку! – сказал особист, сидящий на тумбочке, подманив меня рукой.
– В чем дело? – удивленно спросил я.
– Да собственно ни в чем. Небольшая формальность! Прогуляемся до нас? Машина ждет внизу!
– Это что, арест? – взволнованно спросил я и голос мой мгновенно задрожал.
– Да ну что вы! Простая беседа, ничего личного! – ответил он и хитро улыбнулся краем глаза.
– Я могу собраться?
Особист, что у окна, затушил папироску о подоконник, звучно выдохнул дым, подошел ко мне и выхватив из рук документы, сказал:
– Бегом! У тебя минута! – и тотчас же с напарником спустился вниз к крыльцу. Вещей у меня было не много. Запрыгнув в свои галифе, и накинув поверх рубахи гимнастерку, я спустился вслед за ними.
У входа стояла роскошная чёрная ГАЗ М-1 с открытыми дверьми. Особист, что курил там наверху у окна, зашел мне за спину и деликатно толкнул меня под зад в салон. Другой сел спереди. Шофер завел двигатель, и мы поехали в неизвестном мне направлении.
Привезли в какое-то громадное здание после чего взяли под конвой и завели в кабинет. Жестко усадили на стул перед молодым особистом, с тремя шпалами в петлицах, с поблёскивающим на груди от света настольной лампы, орденом красной звезды. Он открыл судя по всему мое личное дело и вытащив оттуда лист, дал мне на ознакомление:
– Это постановление о вашем аресте! Гражданин… как вас там правильно-то… а, гражданин Петровский!
– Простите, а почему аресте? И можно ли узнать, кто вы?
– Конечно