Он чувствовал, что надо сказать что-то еще. В духе какой-нибудь мыльной оперы. Но на ум ничего не приходило, он вообще не очень был силён по части всяких там речей. Главное, думал он, чтобы она верила, что он вернется. По-честному. Но в конце-то концов, почему ему не вернуться? Ему просто нужен глоток свободы. Ну и конечно – очень интересно посмотреть, что же будет…
И он вышел. Был первый день весны. Солнце неимоверно слепило глаза. Полы его пальто развевались от ветра. Она смотрела на него с балкона, и он с улыбкой помахал ей. На душе было очень радостно, так радостно, будто ему было снова двенадцать, когда он вставал на заднее колесо на велике и ехал без рук. Было около двух часов дня. Он обходил лужи. Откуда-то громко играли «Ночные снайперы».
Первая женщина, словно что-то почувствовав, обернулась и посмотрела на него. И в этот момент весь мир замер. Был только этот взгляд, который не передать словами – она смотрела на него так, как смотрит человек, чудом избежавший смерти и еще не до конца этого осознавший. И в этом взгляде было всё – и радость, и боль, и утраченные надежды, и изумление, и страсть, и порыв души, и тот безумный коктейль чувств, который умеют смешивать только женщины.
– Смотрите! – закричала она. – Смотрите!
И тут же его обступили со всех сторон. Они визжали. Кто-то фотографировал, многие плакали, обнимали его, пара пожилых женщин упала в обморок. Он чувствовал себя героем, вернувшимся с войны. Хотел что-то сказать – и не мог. Ему вдруг стало как-то страшно от той боли, которая читалась на их лицах, смешиваясь с восторгом. Их энергия словно передалась ему, и он прочувствовал всю скорбь, которую они испытали за эти два месяца. И он просто старался обнять их всех – не женщин, а просто друзей, которые оказались в беде, которым надо чем-то помочь. И любое его слово, любой взгляд были для них самым лучшим лекарством.
А дальше всё закрутилось так быстро, что он уже не помнил ничего по отдельности – все слилось в бесконечный, вопящий, яркий круговорот. У него не было времени даже думать, не то что толком есть или спать. Но это было только поначалу…
После того, как его нашли, рев и визг толпы уже не утихали. Он, конечно, немного ошалел – столько внимания от стольких людей сразу! И все только и делали, что спрашивали. Главные два вопроса, конечно, были – где он пропадал все это время и есть ли еще кто-то, кроме него. Ни на один из этих вопросов он не мог ответить более или менее вразумительно. Да, он был дома с самого Нового года, не выходил, потому что опасался реакции людей. Нет, остальных не видел и не слышал и не знает, что с ними случилось. Но, может быть, говорили в толпе, они сейчас вот точно так же сидят по домам и боятся выйти на улицу! Потому что их слишком мало. «Или потому, что их не пускают их женщины», машинально подумал он.
Массовая истерия не прекращалась.
Пошел снег.
С тех пор, как он обнаружил себя, он больше не был предоставлен сам себе. Его отвели к главе города. Это была женщина под пятьдесят с глубокой