В Москве были самые большие в России запасы еды и алкоголя. Провинция это хорошо понимала. И как никогда актуальным было это слово сейчас – понаехали. Ажиотаж был в ночных клубах, и московский воздух огласился звуками пьяных песен, исполняемых как москвичками, так и не очень; они высыпали на улицы с бутылками шампанского в руках, каждую ночь, без праздников и выходных, и это было несколько необычное зрелище даже для ко всему привыкшей и равнодушной столицы. Оказалось, и эти улицы, видевшие последнего русского царя и последнего президента несуществующей более страны, еще можно чем-то удивить. Они напивались и заблевывали улицы. И не всегда находился кто-то, кто мог убирать блевотину. И она высыхала и подтаивала вместе со снегом.
Но он ничего этого не видел, потому что уже стемнело.
Женщина за штурвалом вертолета пока что с ним не говорила, возможно, потому, что и у нее перед глазами стояла эта картинка – может, отдельными дергаными кадрами, как у него в голове, а может, замедленно или, наоборот, убыстренно, как в драмах или комедиях. Но руки у нее не тряслись. Видимо, подумал он машинально, она служит в армии и много уже чего насмотрелась за эти месяцы. (она действительно служила в армии, а еще и ко всему – в полиции, ведь рук теперь везде не хватало, и за некоторое время ей пришлось повидать некоторое количество выцарапанных с мясом глаз и порезанных маникюрными ножничками глоток… сломанных длинных пальчиков с наращенными ногтями… так что в общем-то, смерть мэра не очень задела тонкие струны ее души, она даже успела подумать, что умерла Анна Сергеевна очень даже легко и совсем не мучилась… но последний мужчина на земле этого не знал).
Все-таки она заговорила первой – уж очень было любопытно.
– Откуда ты такой взялся?
– Оттуда.
– А чего грубый какой?
– Ничего.
– Ну чего ты теперь, зациклишься на том, что ты видел? Ты же мужик! Хочу сообщить тебе новость – это не первый, не единственный и не последний случай – если ничего в ближайшее время не изменится. А ничего, если хочешь знать мое мнение, не изменится.
– Я просто, видимо, не в курсе, как у вас тут все. Каждый день кого-то с крыши скидывают? Тем более начальство? – серьезно спросил он.
– Ну, каждый не каждый, а убийств и самоубийств просто волна. Я не знаю, с чем это сравнить. Насколько я знаю историю, такого никогда и нигде не было. Девки просто сходят с ума… ну… некоторые. Да-да. Психушки переполнены. А что начальство убили… ну что начальство….? Значит – такое начальство. Сейчас разговоры короткие. Это все только думают, что женщины дипломаты, а на самом деле… Ну, ты знаешь. Не маленький. Жестокие мы.
Она сверилась с навигатором.
– Но почему они это сделали? Что она им сделала? – спросил он.
– Дурень,