Он повернул голову и обнаружил, что на него пристально смотрит Вики, сидевшая через ряд, у стены. Без эмоций. Без тени улыбки или обиды. Смотрит как механизм, который оценивает поставленную перед ним задачу. А еще Эве показалось, что Вики тоже должна выглядеть иначе, по-особенному, будто очередной кошмарный образ «Этхалсиона». Но он так ничего и не увидел.
Пожав плечами, Эва приготовился к концу урока.
2
Прозвенел звонок, и все как угорелые бросились собирать вещи. Причину суматохи знали даже первоклашки. Столовая. Или столовка. Лично Эве больше нравился первый вариант.
Пятые, шестые и седьмые классы в эти секунды бурными потоками спускались по ступеням и преодолевали подъёмы, несясь навстречу заготовленным блюдам. Хотя «блюда» – это сильно сказано. Нет денег – нет выбора, кроме как употребить то самое «блюдо». Впрочем, если верить отцу, сейчас еда в школьных столовых была в разы лучше, чем раньше.
С этими мыслями Эва забросил рюкзак на плечо и направился к дверям. Учительница, такая же бесцветная и мертвая, продолжала пялиться в окно. Правда, на ее щеках уже проклевывался бледный румянец. Одежда понемногу приобретала первоначальный вид – бинты скручивались и уменьшались. «Этхалсион» сделал свое дело. Без тетради кошмарный образ мог держаться довольно долго. Вплоть до нескольких дней, как было в тот раз.
«Интересно, какая судьба ждет вас, Арина Захаровна, – подумал Эва. – Я бы не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось. Будьте осторожны».
В дверях показалась голова Лёвы.
– Эв, ты идешь? – спросил он, раздувая щёки. – Блинчики, блинчики, Эв! Сегодня, как я слышал, дают блинчики!
– Можно подумать, кто-то вручит тебе дополнительную порцию. Даже если ты хвостиком повиляешь.
– Но ведь они остынут! – тоскливо провыл Лёва.
Его голова исчезла, и Эва улыбнулся. В коридоре он остановился. Пока прочие пробивались к грудам остывающих блинчиков, кое-кто молчаливо ждал. Напротив дверей класса, привалившись к стене, стояла Вики Маноева. Во взгляде – какая-то дымка, в крашеных розовых волосах – отблески нездорового света. Руки обхватили рюкзачок, словно в попытке через него обнять себя за бока.
– Эва, хочешь кое-что увидеть? – вдруг спросила она.
Ее глаза были непривычно широко раскрыты, и Эва стушевался. Ощутил тепло в груди. Он находил Вики симпатичной и приятной в общении – господи, она ему даже снилась пару раз! – но сейчас безобидное влечение приобрело какой-то новый оттенок. Семейный, что ли. Как будто он смотрел на человека, которого знал так же хорошо, как себя.
– Что именно увидеть?
Вики улыбнулась:
– Награду.
– Награду? Награду – за что?
– За подвиг. – Улыбка девочки стала шире и опаснее. – Ты ведь сделаешь ради меня что-нибудь особенное? Я ведь тебе нравлюсь, Эва? Ты ведь хотел бы