– Откуда вы всё это знаете? Вы говорите несуразные вещи. Я не создан для отцовства. У меня не было достойного примера перед глазами, и я никогда не хотел быть родителем.
– Даже если у тебя не было такого примера, ты станешь лучшим примером для своей дочери. Ты будешь лучшим отцом, о котором можно только мечтать, и всегда будешь самым главным мужчиной в её жизни, – я расплакалась, не в силах сдержать эмоции. – Не кори себя за эту ошибку. Я уверена, Мэри и этот ребёнок не пропали. Если она решила родить его, то это был её выбор. Ты же подарил жизнь другому ребёнку и этим исправил свою ошибку и улучшил свою карму.
– Как вас зовут? – тихий шёпот парня был почти неразличим. – Мне кажется, я вас знаю. Как будто мы уже встречались.
– Меня зовут Оливия Уильямс, – я шептала свои слова как можно тише, одновременно боясь и желая, чтобы отец услышал меня. – И я говорю тебе это, потому что я лучше всех знаю, каким отцом ты был и как сильно любишь свою дочь.
– Оливия Уильямс… – фигура парня сильно задрожала. В этот момент произошло что-то странное. Его глаза изменились, стали более осмысленными и яркими. Фигура молодого отца стояла с широко открытыми глазами, а затем он резко поднялся со своего места и заключил меня в крепкие объятия. – Лив.
– Папа, – я расплакалась, крепко прижимаясь к груди молодого человека. – Ты узнал меня.
– Узнал. Но я не понимаю. Я умер, но оказался в своём выпускном классе?
– Ты оказался в худшем моменте своей жизни. Фактически, ты отправил себя в Ад, коря себя за эту ошибку.
– Так это мой личный Ад? – серые глаза молодого человека осматривали всё окружающее пространство новым взглядом. – В таком случае, что здесь делаешь ты? Тебя явно не было со мной в восьмидесятом году, и ты не похожа на мою галлюцинацию.
– Я не галлюцинация, папа. Я это я. И я спустилась в Ад, чтобы найти твою душу и спасти от нескончаемых мук.
– Лив, ты отличный психотерапевт, но есть вещи, которые даже ты не сможешь исправить, и ни одна из терапий не сможет.
– Ты про эту сцену? Ты винишь себя за свой поступок?
– Как я тебе уже говорил при жизни, да, я виню себя за это. Это самое тяжёлое воспоминание для меня. Вопрос о том, что стало с Мэри и что она сделала после своего ухода, не даёт мне покоя всю мою жизнь.
– Папа, если я пообещаю тебе кое-что, ты сможешь отпустить эту ситуацию?
– Кое-что,