– Лёка…
– Даже не думай меня останавливать! Я никого не боюсь!
– Но…
– А ну не трусь!
– Я не трушу. А тебе бы причесаться не мешало.
Лёка наконец посмотрела в зеркало. Отражение было не менее впечатляющим, чем оригинал. Растёкшаяся по лицу тушь, следы от подушки на щеке и в довершение умопомрачительная прическа а-ля «я упала с самосвала, тормозила головой».
Сестрицу как ветром сдуло, только топот на втором этаже и был слышан. Я посмотрела в умные карие глаза сидящей рядом Каштанки и виновато сказала:
– Если тебя утешит, мне очень-очень стыдно за свое поведение.
Добрая собака вильнула хвостом и, тявкнув, побежала к двери. Намек был понят правильно – не худо бы разбаррикодировать дом и выпустить несчастных животных на прогулку.
К возвращению сестрицы я как раз справилась с уборкой и даже успела проверить почту и телефон. Пропущенных звонков, непрочитанных смс и писем не было – это вселяло определенные надежды.
Пугая меня своей решимостью, размашистым шагом Лёка спешила к озеру. Я семенила рядом и то и дело оглядывалась по сторонам. Прохожих мы пока не встретили, соседи, как и положено в раннее воскресное утро, еще мирно спали или только приступили к завтраку.
А утро и правда было ранним – всего восемь на часах. Не даром говорят, сон алкоголика чуток. В такую рань встать еще умудриться нужно. Мы же не только проснулись, но и к боевым действиям подготовиться успели.
Однако у дома одной из активисток Бабсовета даже Лёкин пыл поугас. Неожиданно свернув с дороги в кусты сирени, она прошептала:
– Помнишь, как мы купаться без спроса пошли, а она дедушке рассказала?
Поскольку маневр сестрицы я повторила с точностью синхронистки, то также тихо ответила:
– Помню. Нас неделю потом никуда не выпускали. Даже на Сашкин день рождения.
– А как я на свидание с Витькой пошла, а она маме доложила?
– Этого мне не забыть никогда.
– А мне-то как? До сих пор задница от ремня болит.
– Да, тетка у нас суровая.
– Нормальная.
– Утром она тебе с ним видеться запретила, а вечером уже Степанова звонит. Разозлилась она тогда – мама не горюй.
– А нечего запрещать было, – вспомнив былое, обиделась Лёка. – Мне Витька, между прочим, не так уж и нравился. Пока у любви нашей препятствий не возникло.
– Любовь всего два свидания и длилась, – хохотнула я.
– И это, кстати, героизм в чистом виде. Ни одна женщина его больше, чем час не вытерпит. А я два вечера, чтобы маму позлить, на него убила.
– Вот и дозлилась.
– Если бы всякие не стучали, все бы обошлось.
– Ему не меньше твоего тогда попало.
– Он мужик, значит, по штату терпеть положено. А помнишь…
– Мы так до пенсии вспоминать будем, – фыркнула я. – Не похоже, что она в доме.