– Слушаюсь, – ответил Виталий и пошел прочь.
Ожидание и волнение, которые до этого момента густели в его груди, вдруг превратились в твердые жгущие комки. Один застрял в районе солнечного сплетения, второй – в горле. Стало невыносимо трудно дышать, грудь пронизывала режущая боль. Виталий схватился за галстук, чтобы ослабить петлю, но не успел этого сделать и упал на пол приемной.
***
– Разряд! – скомандовал врач неотложки.
Последовал глухой удар, затем тихое гудение.
– Ничего, – отозвалась зрелая худощавая женщина, следившая за маленьким экраном кардиомонитора.
– Еще!
Снова послышался гудок дефибриллятора, постепенно переходящий в писк.
– Разряд!
Удар. Тело Виталия неестественно дернулось, конечности судорожно приподнялись и снова упали на ковер приемной.
– Ничего.
Врач медленно поднялся на ноги и отер лоб рукавом голубой форменной рубашки.
– Все, готов.
Секретарша Аня испуганно вдохнула и прижала обе ладони ко рту.
– Попробуйте еще! – запротестовал побагровевший Пяльцев. – Ему тридцать лет. Этого не может быть!
– Может, может, – устало заверил врач. – В наше время все может быть. Витя, – обратился он к санитару, – сворачиваемся. Вызывай Омегу.
Присутствующие – секретарша Аня, Пяльцев и оба Черных – стояли молча, не отрывая глаз от бездыханного тела Заикина. На лицах их было брезгливое любопытство, какое обычно испытывают люди, ставшие свидетелями страшного происшествия, не имеющего прямого касательства к ним самим.
Наблюдал за происходящим и сам Виталий. За двадцать минут до приезда скорой сознание его легко и беспрепятственно отделилось от материальной оболочки, корчившейся в инфарктных судорогах. Словно осадок, выпавший из сульфатного раствора в результате химической реакции, его выбросило вверх, освободив от жгущей грудь боли. Увидев себя со стороны и осознав, что произошло, он запаниковал, стал метаться по приемной, обращаясь к суетящимся вокруг тела людям. Но никто не слышал и не замечал его. Вскоре он понял, что все попытки привлечь к себе внимание тщетны и остановился в углу, в отчаянии наблюдая за напуганными сотрудниками, за врачами, хлопочущими над тем, что перестало быть им, Виталием, еще до того, как Анна истерично кричала в телефонную трубку на оператора скорой помощи.
– Звоните родным, – посоветовал врач перед уходом.
– Кажется, у него нет никого, – ответила секретарша и всхлипнула.
– Так легче. Меньше горя, – заключил врач. – Ну все, мы поехали. С минуты на минуту приедет…, – он осекся, чуть не произнеся слово «труповозка», но быстро подобрал эвфемизм. – Приедут ребята из Омеги, они заберут тело.
Сказав это, он кивнул своим коллегам в сторону двери, и все они вышли из приемной, ступая мягко, будто Виталий не умер, а просто заснул на полу и мог проснуться от звука шагов.
– Георгий,