– А чтобы найти мою мать?..
– Я не собираюсь порицать твою предполагаемую родительницу, существование которой отрицаешь даже ты. Я просто хочу сказать, что Нелли Блай приобрела свою репутацию исключительно за счет сенсаций. Если она намерена предъявить тебе мать, то я очень сильно сомневаюсь в результате.
Ирен улыбнулась и, взяв меня под руку, отвела подальше от особенно большого куска конского навоза.
– У меня нет особых надежд восполнить свое фамильное древо вплоть до Великой хартии вольностей, – сказала она. В этот момент мы стояли перед домом номер 120 на Западной 35-й улице. Ирен уверяла меня, что это фешенебельный район. – Но я рассчитываю, что меня хотя бы развлекут. Пошли. Нас ждут к чаю.
Да, только американцы могут начать расследование чьего-то происхождения – скорее всего, скандального – за традиционным чаепитием.
Мы поднялись по лестнице, насчитывавшей не меньше двенадцати ступеней. Этот дом ничем особенно не отличался от множества других зданий на нью-йоркских улицах, вымощенных булыжником. В Лондоне стены темнеют от постоянного смога, а мрачный цвет этого здания объяснялся тем, что оно было облицовано коричневым песчаником.
Дверь нам открыла бывшая коллега, которую мы когда-то знали как Пинк, американскую проститутку в Париже. Но затем выяснилось, что ее настоящее имя (впрочем, тоже вымышленное) – Нелли Блай.
А теперь мы познакомились и с ее многострадальной матерью, которой было уже за шестьдесят. У нее оказались такие же правильные черты лица, как у дочери; седые волосы расчесаны на прямой пробор по моде дней ее молодости. Миссис Кокрейн казалась уютной и весьма жизнерадостной особой.
Должна признаться, я надеялась, что у потерянной матери Ирен окажется такой же располагающий вид. Наверное, и моя покойная матушка была такой же.
– Входите, – пригласила нас миссис Кокрейн. – Я редко вижу коллег моей дочери, да еще проделавших такой долгий путь из Лондона.
– Из Парижа, – поправила я.
– Моя дорогая, для меня это одинаково далеко. Я домоседка, – сообщила нам вдова судьи, лишенная наследства и впоследствии вышедшая замуж за чудовище. Я вспомнила рассказы Пинк о том, как ее отчим, Джек Форд, ломал мебель и пачкал выстиранное белье, чтобы заставить несчастную жену еще больше трудиться.
– Мисс Хаксли, – повторила она, когда мы представились. – Кажется, вы не старше моей маленькой Пинк. И миссис Нортон тоже. Но вы обе – настоящие леди.
– Только не я! Я проста, как скон[27].
– Скон?
– Это шотландское лакомство, – пояснила Ирен. – Что-то вроде безвкусной булочки.
К этому времени нас провели в маленькую гостиную, которая была хорошо обставлена. В эркере стояли многочисленные горшки с папоротниками, заслонявшими дневной свет.
– Моя дочь говорит, что вы, леди, взяли ее под свое крылышко, когда она ездила за границу по делам, связанным с газетой.
Мы