– А чтоб ты… Чтоб тя… – Чёрт глубоко вздохнул и заорал: – Да чтоб тебя архангел в рай уволок, зараза!!! Да будь ты трижды… Разлюбезна!
И начался пир! Гости и хозяева расселись за столом, наполнили и сдвинули чарки с горилкою, произнесли приличные в обществе речи, выпили, закусили. Завели сперва чинные беседы, после горячего снова выпили, заголосили песни… Юные чертовочки пустились в пляс; малые бесенята, украв отцову котомку, лопали горстями мороженое.
Вскоре и кум Смердыня подошёл и, кинув вилы в угол, присоединился к застолью. Ему налили штрафную, не велев закусывать – словом, всё шло своим порядком. За полчаса до наступления полуночи из-под хозяйской койки донёсся вой – то бесенята, упоровшиеся мороженым, блажили и катались по полу. Однако Свирипина проворно зачерпнула в топке горячих углей и ими накормила бедолажек, потом дала микстуры на скипидаре с серою и рассадила по горшкам – и всё наладилось.
И вот часы почали бить! Вся честна компания встала во фрунт, держа чарки в руках и принялась отбивать копытами в такт воплям часовой вороны. Кар! Бух! Кар! Бух! Кар! Бух!!! И, топнувши в двенадцатый раз, бесы со звоном сдвинули рюмки. Выпили залпом и грохнули посуду об пол…
Чуть не до свету гулеванила нечистая сила: сразу за полночь разложили по койкам мелюзгу; Мрыся с Брысею штрыбнули в мир – погулять с людской молодёжью, поссорить девушек, позадурять головы парубкам, да покататься с горки на берегу реки, хвосты хороня под долгими, в пол, тулупами. Ухлопотавшийся Антипка прикорнул на сундуке, Хаврося в переднике и с бантом червонным на хвосту, проводив дорогих гостей, кулём рухнула на супружеское ложе поперёк и мощным храпом загасила половину свечей. Хромой кум Смердыня слил остатки горилки в четверть, взял свои вилы и нетвёрдою походкою направился в чистилище – дружба дружбою, а служба – службою.
А в миру уж и третьи петухи орать зачинали…
* * *
Тихо на заре в Анипкиной хате. Сопят малые зайка со снежинкою; попукивает, хвост откинувши, хозяйка… Вот скрипнула мирская дверь – то Мрыся, озябшая и похмельная, вернулась под отчий кров. Она скинула пимы, бросила в угол тулупчик с шапкою и метнулась к столу. Нашла не выпитую рюмку самогону, морщась выпила и принялась жадно закусывать соленьями. Застонал и сел на сундуке хозяин. Оглядел хату мутным взором и тож подался к столу. Нагрёб в миску солонины, огурцов, нашарил под столом припрятанный штоф. Сел на табурет и перекосился – мало, что соли на погосте набрал, ёлку воровамши, так ещё и благоверная присмолила, трясьця её матери…
И только выпил Антипка стакан горилки, только занюхал хвостом и закусил маринованною поганкою, как в вышине раздался сиплый