– Я устала с пути, – холодно ответила она брату Ролло на приветствие.
И пусть Эмма ошиблась в своем влиянии на покорителя Нормандии, но чувствовала, что его влюбленный брат полностью у неё в подчинении.
Юноша сам помог ей избавиться от намокшего плаща, был оживлен, суетился, не зная, чем еще угодить рыжей красавице. Эмма равнодушно глядела в его лицо – худое, с торчащим, как рыбья кость, носом и скошенным вялым подбородком. Хороши были только глаза – синие, мягкие, полускрытые падавшими на лоб гладкими каштановыми волосами.
– Я так счастлив, что вновь вижу тебя, Эмма! – говорил Атли. – Когда мне сообщили, что Ботто Белый сопровождает тебя в Руан, я считал дни, оставшиеся до встречи с тобой! Скажи, ты довольна своим покоем? Это жилище местного епископа, но преподобный Франкон не стал возражать, когда я попросил его переселиться в другое строение. А это все, – развел он руками, – дворец епископа Франкона на острове посреди реки. Он мало пострадал от набегов, вот я и решил, что моей милой будет тут удобно и хорошо.
Он все заглядывал в глаза девушки, но она молчала, и Атли стал теряться. Викинг терялся перед пленницей! Эмма могла быть довольна.
Юноша старался ее задобрить, сообщая, что нашел дл нее прекрасную арфу, раздобыл и очень большое зеркало, и…
Не договорив, он закашлялся, прикрывая лицо, и отвернулся. Его худое тело под синей туникой содрогалось и он вынужден был опереться на ларь. Когда же отдышался, Эмма жестко проговорила:
– Я, безусловно, твоя рабыня, но если ты прикоснешься ко мне – я убью себя.
У Атли плескалась боль в глазах, но когда заговорил, голос его звучал ровно:
– Ты не рабыня, Эмма. Я полюбил тебя, ты краше всех женщин, которых я знал. Мне самому не по душе тебя неволить, и я хотел бы одного – стать твоим другом. Может потом, когда-нибудь… Я…
Он снова закашлялся, и Эмма с отвращением отвернулась.
Однако, когда Атли вновь заговорил, упомянув – о том, что Ролло сторонник того, чтобы Эмма с Атли вступили в брак, – заявила, что она, как принцесса франков, не в праве распоряжаться собой.
– Мне уже сообщили об этом, – улыбнулся Атли. – Знаю и то, что Ролло уже отправил гонцов в Париж. Так что тебе ничто не грозит, ибо мой брат обещал герцогу Нейстрийскому, что с твоей головы ни один волос не упадет, если Роберт не предпримет военных действий против норманнов.
Эмма приглушенно ахнула. Так вот для чего Ролло похитил её у Роберта. Просто чтобы использовать как залог мира, поруку сделки, трофей, из-за которого можно торговаться с сеньором Парижским.
– Твой дядя принял это предложение, Эмма, – продолжал Атли, – выдвинув только одно условие: никто не должен знать, что ты из семьи франкских