Учеба в Берлинском университете не слишком изменила привычек молодого Бисмарка. Его склонность к эпатажным выходкам несколько ослабла – видимо, он уже пресытился ими в Гёттингене. Однако занятия он посещал столь же нерегулярно. Зато Отто стал частым гостем в опере и аристократических салонах. В послании своему гёттингенскому другу Густаву Шарлаху[24] он так описывал свой распорядок дня: «Я живу здесь как джентльмен, привыкаю быть церемонным, много говорю по-французски, провожу большую часть своего времени, облачаясь, нанося визиты или в компании со своей старой подругой бутылкой; вечерами я сижу в опере на первом ряду и веду себя так развязно, как это только возможно»[25].
В прусской столице Бисмарк познакомился и сдружился с графом Александром фон Кейзерлингом[26], представителем немецкой элиты балтийских провинций Российской империи («остзейских немцев»), которого впоследствии называл своим «старейшим и ближайшим другом»[27]. Два молодых человека очень различались по характеру: Бисмарк относился к учебе прохладно и предпочитал развлечения, Кейзерлинг же был ответственным и увлеченным студентом. Тем не менее они быстро нашли общий язык и нередко веселились вместе, в том числе устраивая различные проделки[28]. Вместе с Мотли, который тоже перебрался в Берлин, они составили практически неразлучную троицу. На этот же период приходится знакомство Бисмарка (уже вне университета) с молодым лейтенантом Альбрехтом фон Рооном[29], с которым они впоследствии станут не просто друзьями, а политическими союзниками.
В целом молодой Бисмарк, если он сам этого желал, легко заводил знакомства и сходился с людьми. Как уже говорилось выше, его общительный характер отмечали еще в интернате. Молодой человек не был по своему характеру ни интровертом, ни социофобом, ни ипохондриком. Хорошо известно, что умение устанавливать социальные связи является важной предпосылкой успеха. Бисмарк обладал этим талантом, что впоследствии сильно облегчило ему путь наверх, а возможно, и в принципе открыло перед ним этот путь. Дружба и с Бланкенбургом, и с Рооном будет иметь для него судьбоносное значение.
Любопытно, что при этом современники отмечали в молодом Бисмарке склонность к пессимистическим настроениям, доходившим порой до нигилизма. «Он далеко превосходил своих сверстников силой интеллекта и блестящим чувством юмора, – пишет его биограф Вернер Рихтер, – но был способен на поразительно холодный цинизм, готов защищаться от всех иллюзий, которые являются драгоценной прерогативой молодости. Он был достаточно здоров для того, чтобы позволить себе как угодно обращаться с самим собой и своим организмом. Но порой это