– Пойдем, родная. Тебе нужно отдохнуть.
– Подождите, – произнес Томас. – Мы еще не решили судьбу ее ребенка.
Я устремила на него гневный взгляд.
– Ты и ребенка предложишь убить?
– Нет, – ответил он язвительным тоном. – Но у Потомка и смертного человека всегда рождается смертный младенец. Роунат больше не сможет жить в крепости, а значит, это не дозволено и ее ребенку. Однако заставлять Роунат воспитывать его одной в изгнании – бессердечный поступок.
– Я согласна, – сказала Аффрика. – Его нужно отдать в семью смертных сразу после рождения.
– Я не доверю воспитание своего ребенка кому попало, – возразила Роунат. – Чтобы из сына вырос хороший мужчина, его должен воспитывать порядочный и добрый человек.
Томас тяжело и раздраженно вздохнул:
– Видимо, у тебя уже есть на примете такой человек? Вероятно, его отец?
Роунат взяла меня за руку, и внезапно я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Я так и не рассказала ей, что Эгиль погиб. Я надеялась, что она не назовет его имени, ведь тогда Томас узнает, что отец ее ребенка – внучатый племянник усопшего короля. Что, если он решит, что она легла с Эгилем в попытках обрести власть, и убедит Совет изменить приговор?
Роунат покачала головой:
– Я не считаю, что воспитывать ребенка должен именно его отец. Я хочу поручить это Фоуле, пока она не подберет для сына подходящую смертную семью.
К моим глазам подступили слезы, и я обняла Роунат еще крепче.
– Ты же знаешь, что я не могу. Ты же помнишь Ифу, – прошептала я ей на ухо.
Роунат обнимала меня, и я слышала, что ее сердце колотится в груди еще быстрее моего. Я глубоко вдохнула, усилием воли отгораживаясь от чужих голосов и взглядов. И вдруг почувствовала ручку младенца, которая изнутри прижималась к животу матери, а через него – и к моему.
Сестра обняла меня еще крепче, в ее взгляде читалась мольба.
– Помоги моему ребенку. Прошу тебя. Ты нужна мне.
Перед глазами вдруг мелькнуло яркое воспоминание: Роунат с Ифой, несущиеся в лес. Они мчались к деревьям, а длинные каштановые кудри сестры и рыжие локоны дочери развевались на ветру. Они бежали с острова Феннит, прочь от Томаса. Однажды сестра без сомнений и колебаний сделала для меня то, что я слишком боялась сделать сама. Она прекрасно знала, как поступит Томас, если поймает их. И он их поймал.
Я сжала ладони сестры. Слова не понадобились. Она и так знала ответ.
Ирландское море, 992 год
Гормлат
Фальк вырезал что-то ножом из куска дерева: я понимала лишь, что это наземное животное. Он уже прочертил четыре борозды, обозначающие ноги, но до головы еще не добрался. Это могло стать чем угодно: лошадь, волк, корова, козел, кабан, не говоря уже о мифических чудовищах, которых сказители так часто вплетали в свои истории.
Арни, пятилетний сын Фалька, устроился рядом с отцом, прислонившись