Издержки расовой принадлежности, что ж поделать. Хотя бывали исключения, например, мой папенька, но вот именно что исключения. Все же в основном худые до ужаса. Этих как ни корми, все равно плотнее не станут. Но зато красивые, заразы. Но что мне до их красоты. Никогда не трогало и вряд ли когда-нибудь тронет. В отличие от этого красавчика. И только чистокровные люди имели коренастое телосложение, высокий рост и более разнообразный цвет волос. Так, может, этот перчик ― человек? Я прищурилась и свела брови к переносице, выискивая в крепыше человеческие расовые особенности. Но вот беда: и на чистокровного человека не слишком тянул. Так кто он все же таков?
Я еще с пяток минут во все глаза таращилась на охрененный, что уж там, образчик мужественности, и на разделяющее нас с красавчиком стекло что-то капнуло. Я с удивлением поняла, это моя слюна.
Ой, как стыдно.
Ну, ладно, не очень, но все равно, Льянка, фу такой быть. Еще для полного счастья мне не хватало капать слюнями на всяких там перчиков.
Так, все, пора вытирать слюни и пытаться понять, как отсюда выбраться. Папа говорил, что из любой даже самой трудной ситуации есть выход, и из этой найдется. Ведьма я или где?
Но стоило мне опереться руками на вроде как пол, дабы соскрести свою с него тушку, как стеклянная поверхность подо мной угрожающе треснула. Обалдело округлив глаза, застыла, боясь лишний раз дернуться.
Рив тоже застыл, кажется, и вовсе дышать перестал, таращась на чертов пол. Хруст повторился, и в следующее мгновение, не успела я и мявкнуть, как опора исчезла, и я с громким криком: «А-а-а-а-а-а, твою ж стекля-я-яшку-у-у-у-у», полетела вниз, аккурат на голову рыжему незнакомцу. В ушах эхом вторил крик моего фамильяра:
– Етить твою грелку! Куда без меня-я-я-я!!! Ну, Льянка, погоди!
Приземлившись на плечи ничего не подозревающему «не-ведьмаку», испуганно вцепилась ему в волосы, чисто на инстинктах придушивая за шею. Бедняга издал ошарашенный «ох», выронил из рук полотенюшко и начал заваливаться назад, прямо на меня. Понимая, что не выдержу такую мощную тушу, оттянула незнакомца за мягкие чуть влажные пряди волос, рыча ему в ухо:
– Куда?! Не туда!
Рыжий, дернувшись, послушно поменял траекторию, повалился вперед, выставляя для опоры тренированные руки. Но в дальнейшем все его послушание сошло на нет.
Приземлившись на подставленные ладони, будто кот на четыре лапы, он мягко спружинил и, стремительно перевернувшись, подменял меня под себя, придавливая своим телом так сильно, что из меня выбило воздух. В подбородок вцепились сильные пальцы, фиксируя, и я с интересом уставилась в холодные неестественно яркие чистые изумрудные глаза, без всяких вкраплений, в обрамлении черных густых ресниц.
– Ничего себе, – завороженно прошептала, таращась в эти омуты, напоминающие два драгоценных изумруда. И самое любопытное, что я знала: это не линзы,